Почему «Башнефть» не досталась Беларуси

Александр Лукашенко заявил, что Беларусь претендовала на «Башнефть» для создания вертикально интегрированной структуры добычи и переработки нефти. Однако для борьбы за актив у белорусской стороны не было мощных лоббистов в России. Минск предлагал за долю в «Башнефти» свои предприятия, но претендовавшие на приватизацию «Башнефти» компании не были в них заинтересованы. Зачем Беларуси понадобилась «Башнефть», почему это не лучший выбор для Минска, и как получить доступ к добыче российской нефти?

В ноябре стало известно, что приватизация «Башнефти» могла стать международной сделкой. Президент Белоруссии Александр Лукашенко заявил, что предлагал российскому руководству обменять долю в «Башнефти» на белорусские активы. Однако в итоге контрольный пакет акций «Башнефти» приобрела «Роснефть».

Что Лукашенко предложил в обмен на долю в «Башнефти»

Белорусский лидер рассказал, что российские компании в разное время проявляли интерес к приватизации таких предприятий, как Минский завод колесных тягачей (МЗКТ). Это предприятие с советских времен выпускает колесную технику специального назначения, например, для перевозки ракетных комплексов «Тополь-М», «Печора», С-300 и др. Также предприятие выпускает тягачи для нефтегазовой промышленности, шасси для мобильных буровых установок и другую технику. Покупкой МЗКТ интересовался «Ростех», но компанию Сергея Чемезова не устроила цена в $3 млрд, выставленная белоруской стороной.

Еще одним активом, предложенным Беларусью для обмена, было ОАО «Пеленг». Предприятие выпускает метеорологическое оборудование, специальную оптоэлектронику и приборы для космической отрасли. Кроме того, «Пеленг» создает прицельные комплексы для систем управления огнем перспективных образцов российской бронетанковой техники.

В 2012 г. «Роскосмос», размещающий заказы на белорусском предприятии, выразил готовность купить долю в «Пеленге». В 2013 г. руководитель Федерального космического агентства России Владимир Поповкин говорил, что Россия готова купить как минимум блокирующий пакет предприятия (25%). Однако сделка так и не была заключена. В настоящее время в уставном фонде ОАО «Пеленг» 48,9% принадлежит государству, 51,1% - трудовому коллективу предприятия.

Третьим активом, предлагавшимся для обмена со стороны Беларуси, был завод «Интеграл», занимающийся разработкой и производством интегральных микросхем (ИМС), дискретных полупроводниковых приборов, средств отображения информации, изделий электронной и медицинской техники. 100% акций предприятия находятся в республиканской собственности.

Зачем Беларуси «Башнефть»

А. Лукашенко не уточнил, какую долю в «Башнефти» планировала получить Беларусь в обмен на указанные предприятия. Однако можно предположить, что речь идет именно о контрольном пакете башкирской компании, так как именно его правительство России и выставляло на продажу. Хотя формально приватизировать можно было и 25% акций «Башнефти», находящихся в собственности у Башкортостана.

Президент Беларуси пояснил, что республике «Башнефть» нужна для того, чтобы загрузить свои предприятия собственной нефтью. При чем А. Лукашенко отметил, что не рассчитывает получать все 25 млн т. нефти, перерабатываемые на белорусских НПЗ (Мозырский НПЗ переработал в 2015 г.  12,3 млн т. нефти, Новополоцкий НПЗ – 10,6 млн т., т.е. в сумме – 23 млн т.), а согласен хотя бы на 7-8 млн т. в год. Показательно, что озвученная минимальная цифра примерно совпадает с тем объемом нефти, который необходим для покрытия внутреннего спроса на нефтепродукты в Беларуси.

«Башнефть» - не лучший выбор для Беларуси

Стоит отметить, что «Башнефть» - не лучший выбор для Минска, если он хочет поставлять нефть с территории России на собственные НПЗ. Специфика башкирской компании в том, что она борется с падающей добычей. Месторождения на территории Башкортостана относятся к зрелым и находятся в стадии истощения.

Благодаря изменениям налогового законодательства башкирские месторождения получили льготы, что позволило «Башнефти» в 2015 г. нарастить на них производство на 2,5% за счет применения технологии гидроразрыва пласта и бурения новых скважин. Однако со временем наращивать производство и даже поддерживать существующий уровень добычи на старых месторождениях будет все сложнее.

«Башнефть» владеет одними из самых привлекательных из новых российских месторождений: им. Р. Требса и им. А. Титова. Эти активы запущены и активно наращивают добычу. В 2015 г. ООО «Башнефть-Полюс» (СП «Лукойла» - 25,1% и «Башнефти» - 74,9%), владеющее лицензиями на разработку месторождений, нарастило добычу по сравнению с 2014 г. на 69,1% - до 1,4 млн т.

Суммарно в 2015 г. «Башнефть» добыла 19,9 млн т. Получается, что даже если бы компания отправляла всю свою нефть на белорусские НПЗ, ее объема не хватило бы для полной загрузки предприятий.

Кроме того, «Башнефти» приходится думать о загрузке собственных предприятий. В 2015 г. НПЗ башкирской компании переработали 19,1 млн т. нефти (в 2014 г. было переработано 21,7 млн т.).

7-8 млн т. в год, о которых говорил А. Лукашенко, можно было бы набрать за счет добычи «Башнефти» в Западной Сибири (там работают ООО «Башнефть-Добыча» и ООО «Бурнефтегаз») и Тимано-Печоре (ООО «Башнефть-Полюс»). В 2015 г. в этих провинциях было добыто 1,4 и 2 млн т. нефти соответственно, однако к 2020 г. «Башнефть» рассчитывает довести производство на месторождениях им. Требса и им. Титова до пикового уровня в 4,8 млн т. в год.

Это позволило бы поставлять с «северных» месторождений «Башнефти» в Беларусь около 7 млн т. Но в этом случае для загрузки собственных предприятий компании пришлось бы закупать нефть, работать на давальческой схеме, либо осуществлять какие-то обменные операции с другими нефтяными мейджорами, что в любом случае привело бы к снижению рентабельности работы «Башнефти» в целом.

Почему «Башнефть» не досталась Беларуси

Специфика российской политической системы заключается в том, что для реализации столь крупных проектов, как обмен «Башнефти» на белорусские предприятия, у данной инициативы должен быть конкретный мощный лоббист.

Руководство «Ростеха» и «Росатома» не продвигало эту идею по двум причинам. Во-первых, они не столь заинтересованы в приобретении МЗКТ и «Пеленга» соответственно, чтобы выступать со столь масштабными инициативами. Ведь, по сути, речь шла бы о передаче российской компании де-юре иностранному собственнику, что Владимир Путин публично запретил делать при приватизации.

Во-вторых, мощные лоббисты в нефтегазовой отрасли России продвигали свои проекты приватизации «Башнефти». Ни «Роснефть», ни «Лукойл» не заинтересованы в предлагавшихся белорусским руководством активах. Их могли заинтересовать, в первую очередь, НПЗ. «Нафтан» полностью (99,8%) подконтролен государству, а в «Мозырском НПЗ» в республиканской собственности 55,01% акций (42,76% через госкомитет имущества и 12,25% через государственное ООО «МНПЗ плюс»). Еще 42,58% принадлежит ОАО НГК «Славнефть» (СП «Роснефти» и «Газпром нефти» на паритетных началах), 2,41% - физическим лицам.

Источник: ОАО «Мозырский НПЗ».

Учитывая наличие «Славнефти» в структуре акционеров «Мозырского НПЗ», особую заинтересованность к белорусским перерабатывающим активам могла бы проявить «Роснефть». Она даже могла бы рассмотреть вариант продажи Беларуси миноритарного пакета в теперь уже ее «дочке» - «Башнефти».

В настоящее время российской госкомпании принадлежит 60,16% акций «Башнефти», но она готовится выставить оферту миноритарным акционерам (25,79% в собственности Башкирии, 11,73% у миноритариев, 2,32% принадлежит «дочкам» «Башнефти»).

Однако на передачу российским компаниям долей в белорусских НПЗ вряд ли пойдет уже сам А. Лукашенко, ведь тогда может потеряться сам смысл вертикальной интеграции (самостоятельной добычи и переработки на собственном НПЗ).

Проблему можно было бы решить, если бы у «Ростеха» или «Роскосмоса» были бы нефтегазовые активы. Тогда можно было бы провести обмен непрофильных на профильные активы. Но объектов для обмена у российских корпораций нет, поэтому для достижения желаемой цели – интеграции в нефтяной сфере – Беларуси целесообразно рассмотреть вопрос об обмене активами с российскими нефтяными компаниями.

Игорь Юшков – политолог, преподаватель Финансового университета при Правительстве РФ