Российский кредит станет импульсом для инвестиций в Беларусь – экономист

15 сентября белорусский и российский президенты провели переговоры, по итогам которых было объявлено о предоставлении республике кредита в размере $1,5 млрд. Деньги Минск получит в 2020-2021 гг. в два этапа, и $500 млн из них пойдут по линии ЕФСР. Позже представитель Координационного совета белорусской оппозиции поспешил заявить, что в случае смены власти ожидает от ЕС поддержки в размене $3-4 млрд. Какие условия кредитования предлагают Беларуси Россия и другие источники, а также как Минск будет использовать российский кредит, в интервью «Евразия.Эксперт» пояснила кандидат политических наук, заведующая сектором Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН Елена Кузьмина.

– Елена Михайловна, на встрече с президентом Беларуси Александром Лукашенко президент России Владимир Путин подтвердил готовность предоставить республике кредит в размере $1,5 млрд. Какие задачи это позволит решить Беларуси, и на каких условиях он может быть предоставлен?

– В первую очередь речь идет о реструктуризации долгов, потому что у Беларуси достаточно большой долг перед Российской Федерацией. Минск также интересует российский рынок долговых обязательств, так как российский бизнес заинтересован в этом, и такие обязательства очень неплохо торгуются на вторичном рынке в виде облигаций. Для Беларуси очень важно стабилизировать свою финансовую систему.

Как минимум, российский кредит даст знак инвесторам о том, что Россия предоставляет Беларуси некоторые возможности для развития. Это важно, так как международные рейтинговые агентства значительно снизили рейтинг белорусской экономики. Важно, что здесь есть возможность дальнейшего развития экономики республики.

Естественно, речь не идет о том, что российский кредит решит все экономические проблемы Беларуси, поскольку, во-первых, объем белорусской экономики значительно больше. Также еще не понятно, каковы будут сроки и условия предоставления этого кредита. Интересно, что, по данным белорусских финансистов, в Минске рассчитывают на долгосрочный кредит под льготную ставку. Пока сложно сказать, будет ли это действительно так.

– Еще в 2019 – первой половине 2020 гг. Беларусь рассматривала варианты кредитования в Китае и МВФ. Почему Минск остановился на варианте получения кредита у России?

– У России лучше условия кредита. Китайцы не реструктуризируют долги на тех льготных условиях, на которых их реструктуризирует Россия. Вообще, как мы знаем по опыту других стран, китайцы крайне редко реструктуризируют долги.

Что касается МВФ: если говорить о предыдущих попытках кредитования, то там были условия по значительному сокращению доли государства в экономике. Речь шла и о сокращении льгот населению, на что белорусская власть не хотела и не хочет идти.

МВФ не устраивали те реформы, которые идут в Беларуси, вернее их медлительность. В то же время, белорусскую власть не устраивало то, что от них требуют резких перемен, к которым они не были готовы и с которыми не были согласны. Поэтому те кредиты, которые предлагались МВФ до 2020 г., упирались именно в это.

– В конце марта 2020 г. белорусские власти обратились в МВФ с целью получения кредита в размере $900 млн на преодоление последствий пандемии. Тогда МВФ не выдал кредит белорусской стороне, мотивировав это разногласиями в подходах к борьбе с коронавирусом. Какие еще условия ставит МВФ при кредитовании?

– Официальный представитель МВФ Джереми Райт на брифинге с журналистами официально объяснил причину отказа. У МВФ есть такой формат, как «экстренная помощь» или ускоренное финансирование. По нему Фонд имеет право оказывать помощь пострадавшим от пандемии или других форс-мажорных обстоятельств странам. Этот финансовый механизм не содержит никаких жестких условий, но для его использования необходимы гарантии прозрачности и принятия надлежащих политических мер для того, чтобы государство использовало эти средства только на борьбу с пандемией и содействия экономический стабильности. МВФ усомнился в том, что использование этих средств будет прозрачным.

– Чем отличаются условия кредитования МВФ и России?

– Разница в причинах кредита. Россия в данном случае дает средства не на борьбу с коронавирусом, а на экономические нужды: стабилизацию финансовой системы и реструктуризацию долга. Сравнивать условия двух кредитов пока невозможно, поскольку пока условия российского кредита только обговариваются российской и белорусской стороной.

– Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков подчеркнул, что сравнивать кредит в $3 млрд, выданный Украине при Викторе Януковиче, с новым кредитом белорусской стороне некорректно. В чем заключаются отличия и какие механизмы защиты российских интересов могут быть применены?

– Некорректно это хотя бы исходя из того, что Россия и Беларусь – союзные государства и входят в один экономический союз – ЕАЭС. У них абсолютно другие условия взаимодействия друг с другом, они более [четко] прописанные и более глубинные, чем были отношения России и Украины в 2014 г.

Если мы говорим о разнице, то в ситуации с Украиной не столько давался кредит на реструктуризацию долгов, сколько Россия покупала украинские долговые бумаги. Это был абсолютно другой формат даже с экономической точки зрения.

Если вспомнить историю, то предполагалось, что будет сумма в $15 млрд, но был осуществлен только первый транш ($3 млрд), затем последовали события на Майдане и остальные $12 млрд так и не были предоставлены. Международные финансовые структуры в марте этого года признали, что Украина обязана выплатить эту задолженность, потому что до 2015 г. Украина платила по этим долгам, а затем перестала.

– Во время встречи с Лукашенко Путин также заявил, что двум странам необходимо создать «дополнительные усилия, чтобы не только восстановить прежний докризисный уровень товарооборота и экономических отношений, но и создать предпосылки для движения вперед». Какие шаги в этом направлении могут быть предприняты в первую очередь?

– Часть этого кредита будет направлена на уплату Белоруссией долгов перед Россией: в первую очередь для погашения долгов в сфере ТЭК, но это небольшая часть. Я предполагаю, что речь идет о продолжении работы по снижению нетарифных ограничений в торговле между двумя странами в рамках Союзного государства и в рамках ЕАЭС, о более широком допуске на рынки, о расширении участия в госзакупках. Причем, не только для Беларуси в России, но и для России в Беларуси, поскольку и у Беларуси есть серьезные ограничения по вхождению на рынок, особенно по сельхозпродукции и по некоторым видам бытовой техники. То есть, это двухстороннее движение.

В СМИ чаще всего говорится о том, что Беларусь недовольна неполным доступом на рынок госзакупок в России, но, в принципе, это тоже двухсторонний формат.

Также должны быть решены вопросы по закупкам нефти и газа. Некоторые договоренности по этим вопросам есть, но они во многом одноразовые, рассчитаны лишь на какой-то период времени, а дальше все должно решаться полноценно.

Все эти вопросы обсуждаются уже не один год, и постепенно решаются в рамках Евразийского союза и Союзного государства. Но в рамках Союзного государства интеграция более глубокая с экономической точки зрения, это такой «пилотный проект» для Евразийского союза, поэтому я думаю, что он будет продвигаться и дальше.

– На каких направлениях торговли могут быть сконцентрированы усилия Беларуси и России?

– Здесь речь идет о машиностроительной продукции, продуктах питания и продукции АПК в целом, и, конечно, об углеводородах. Это первый вопрос, который надо решить. Для Беларуси это вопрос сверхактуальный, исходя из того, что большинство машиностроительных производств республики – энергоемкие. Поэтому здесь нужно говорить не только о поставках для нужд населения, но и о белорусской промышленности. Естественно, что эти вопросы должны быть решены к взаимному удовлетворению и выгоде.

Понятно, что товарооборот нужно считать не только по его денежным объемам (хотя это тоже очень важно), но и по реальным объемам поставок. По ним наша торговля сократилась значительно меньше, чем в ценовом формате. За последние 5 лет было несколько снижений мировых цен на углеводороды, металлы и на ряд других товаров.

– По информации СМИ, премьер-министр России Михаил Мишустин и министр финансов Антон Силуанов обратились к руководству «Сбербанка», «ВТБ» и «ВЭБ» с просьбой не закрывать межбанковский лимит для белорусских банков. Что происходит с банковской системой Беларуси, и насколько ее устойчивость зависит от российских банков?

– Начнем с устойчивости. С 15 августа Национальный банк Беларуси прекратил все основные операции по кредитованию банков, и все основные силы пошли на поддержку рубля, так как, когда люди начинают забирать деньги, рубль начинает обесцениваться. Отток средств с банковских депозитов в августе, по данным Нацбанка Беларуси, превысил миллиард долларов. Это в 17 раз превышает показатели июля. Соответственно, на это отреагировали международные рейтинговые агентства, и 11 сентября Standard&Poor's (S&P) пересмотрел долгосрочный прогноз по республике и снизил его со «стабильного» на «негативный». В принципе это отражает актуальную финансовую ситуацию в Беларуси.

Теперь о том, что касается трех российских госбанков. Все они имеют дочерние предприятия в Беларуси. Эти банки вняли просьбам премьер-министра о сохранении рублевых объемов (речь идет о российском рубле) внутри белорусской финансовой системы, поскольку именно эти действия на данный момент стабилизируют банковскую систему Беларуси.

Встреча с банкирами состоялась после официального визита в республику премьер-министра Мишустина. Это говорит о том, что, скорее всего, то была просьба белорусской стороны. По сути, это еще один вид экономической помощи от России для Беларуси.

Фактически российские банки, присутствующие в республике, получают гарантию, что не будут подвергаться атакам со стороны белорусского государства. В ответ они сохраняют финансирование своих «дочек» внутри республики, что дает возможность стабилизации финансовой системы и экономического состояния Беларуси. Если финансовая система будет разрушена, то экономика будет резко падать в любой стране, поэтому для стабилизации финансовой системы предпринимаются такие действия.

– После новостей о российском кредите член президиума белорусского Координационного совета по трансферу власти Павел Латушко заявил, что Беларусь может получить от Евросоюза до $4 млрд, если произойдет смена власти. Чем потенциальный кредит ЕС будет отличаться от кредита МВФ или России?

– Это должны заявлять не члены Координационного совета оппозиции, а лидеры ЕС («Евробанка», как минимум). Пока же это все только слова. То, что я слышала от европейских чиновников: могут быть выделены средства на демократию в Беларуси, на развитие образования, на медицинскую помощь по COVID. Но о том, чтобы речь шла об экономических реформах, от европейских чиновников [заявлений] нет. Весь Европейский союз (без Великобритании) – это 36,4% в товарообороте Беларуси. Да, они занимают второе место после России, но при том, это совокупность 27 стран. Если же разложить товарооборот на страны, то Германия – это первая европейская страна по объему торговли – занимает 8,7%.

Машиностроительная продукция из Беларуси в ЕС не нужна, у них и своей достаточно. Напомню, Беларусь – промышленно-аграрная страна, доля промышленности составляет 22% ВВП, а сельского хозяйства – 6,8%. АПК Беларуси тоже не очень сильно представлен в Европейском союзе. Он значимо представлен в Российской Федерации, и сейчас немного начал расти процент торговли этой продукцией с Китаем. Это весьма небольшой процент даже с точки зрения белорусской торговли.

ЕС интересуют нефтепродукты, которые делаются на белорусских НПЗ из российских углеводородов. Но в связи с нерешенностью вопросов их поставок между Россией и Белоруссией, очень сильно упали объемы продаж в ЕС.

Я не вижу того, что смогло бы настолько сильно заинтересовать Европейский союз в экономике Беларуси, чтобы тот дал деньги на реформы.

И на реформы чего? Чтобы так же, как и Украине, дать возможность перейти из промышленно-аграрного статуса в аграрно-промышленный? То есть, когда основные продукты производства и экспорта – это продукция АПК? Это странный вид реформ. Вот если модернизировать промышленность и сокращать долю государства в экономике страны – это другой вопрос. Но заинтересован ли в этом ЕС?..

Беседовала Мария Мамзелькина