Держать Запад в «известном напряжении»: Фёдор Лукьянов – о том, что стоит за заявлением Путина

НАТО игнорирует предупреждения Москвы и продолжает создавать напряженность у российских границ, отметили в МИД России 21 ноября. Новым поводом для этого стал миграционный кризис на белорусских границах, на что обратил внимание и президент России Владимир Путин. По его словам, Москва должна добиваться долгосрочных гарантий безопасности со стороны Запада. Однако США и ЕС предстают ненадежными партнерами, которые легко отказываются от прежних договоренностей. В чем специфика угрозы со стороны НАТО на белорусском направлении, и как Россия может купировать ее, в интервью «Евразия.Эксперт» пояснил главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», председатель Совета по внешней и оборонной политике Федор Лукьянов.

– В ходе заседания расширенной коллегии МИД президент России Владимир Путин особое внимание заострил на проблеме расширения НАТО. Глава государства заявил о напряжении в лагере Альянса, подчеркнув: «нужно, чтобы это состояние у них сохранялось как можно дольше, чтобы им в голову не пришло устроить нам на наших западных рубежах какой-нибудь ненужный нам конфликт». Какие конфликты может спровоцировать НАТО, и какими инструментами России удается купировать данную угрозу?

– Если я правильно понял, что имел в виду Путин, то он, естественно, считает присутствие НАТО в непосредственной близости угрозой, опасается, что НАТО может попытаться продолжить расширение, хотя многие полагают, что это уже невозможно. Но, тем не менее, на уровне деклараций о том, что все страны имеют право выбора, все останется так, как и было раньше.

Думаю, имеется в виду, что НАТО может попытаться еще дальше продвинуться, а чтобы этого не произошло, необходимо, чтобы в НАТО четко и однозначно понимали, что это вызовет жесткий силовой ответ России. Вот что имел в виду Путин – чтобы ни у кого не было сомнений в том, что Россия не шутит. В другом месте той же речи он говорил о том, что наши западные визави недостаточно серьезно воспринимают российские заявления о красных линиях. Иными словами, если совсем упростить, чем больше они боятся российской мощи, тем надежнее ситуация.

– По словам главы государства, «надо ставить вопрос о том, чтобы добиваться предоставления России серьезных долгосрочных гарантий обеспечения нашей безопасности» на восточноевропейском направлении. Что мешает достичь таких договоренностей?

– Если речь идет о каком-то очередном договоре по военному балансу сил, чем-то вроде нового варианта ДОВСЕ (Договор об обычных вооруженных силах в Европе – прим. ред.) или договора о европейской безопасности, который предлагался в 2000 –е гг., то можно, конечно, поставить этот вопрос. Но вполне легко предположить, что это ни к чему не приведет: сейчас не та ситуация, когда кто-то будет обсуждать какие-то договоры.

Дело не в том, что Россию боятся или не боятся, а в том, что общемировая атмосфера сейчас совершенно не способствует тому, чтобы вырабатывать и подписывать какие-то договоренности. Наоборот, мы видим постепенное снижение значения существующих соглашений.

– В чем заключаются особенности столкновения интересов России и НАТО в Восточной Европе и специфика нарастания напряженности на украинском, прибалтийском и белорусском направлениях?

– Это совсем разные направления. На белорусском направлении напряженность вообще нарастает по очень специфической причине, которая связана с прошлогодними кризисом в Беларуси и социально-политической напряженностью, связанной с выборами, попытками надавить на Минск и ответными действиями. Все это вместе привело к тому миграционному кризису, который мы сейчас имеем. Заявления о том, что за этим стоит Россия, довольно смешны: Лукашенко никакая помощь не нужна, чтобы такого рода ответ подготовить.

Прибалтика – это следствие расширения НАТО и всего, что с этим связано. Украина – это третья ситуация, и она самая острая, связанная с особенностями исторических взаимоотношений на этой территории. Поэтому все это сводить воедино я бы не стал. Но в целом та ситуация, которая сложилась в области безопасности, за 30 лет после холодной войны, создавалась в условиях, когда мнение России очень долгое время не учитывалось. Конечно, Россия всегда была этим недовольна, но мирилась с этим, а потом перестала.

В последние годы Россия достаточно резко реагировала на попытки распространять эту логику, и сейчас мы пришли к отчасти тупиковой ситуации, когда НАТО своим расширением в предшествующие годы стало очень серьезным вызовом России, при этом желания этот вызов бросать и, соответственно, чем-то рисковать, у Альянса нет.

Когда НАТО расширялось, никто не рассчитывал всерьез, что за Прибалтику или за Польшу придется воевать, хотя это и военный альянс, и гарант безопасности. Считалось, что все это уже осталось в прошлом, а сейчас вдруг оказалось, что ничего подобного, и, если НАТО будет и дальше вести себя так же, то в конечном итоге это просто может привести к военному столкновению. А к этому ни одна из стран НАТО, и Европа в первую очередь, не готова. То есть, у нас и сформировалось сдерживание по модели холодной войны, и предыдущие подходы, когда считалось, что это некий необратимый процесс укрепления западных институтов, закончились.

– Способны ли глобальные игроки в принципе достичь универсальных соглашений в области безопасности, или будущее за договоренностями отдельно для европейского и азиатского регионов?

– Нет, никаких универсальных соглашений сейчас быть не может, это время истекло. Их и не было, собственно, говоря, но были попытки утвердить власть глобальных институтов, которые в какой-то момент работали, а потом перестали. И то это были не универсальные соглашения, а сейчас, безусловно, все развивается в направлении самодеятельности и активности отдельных конкретных государств. Я бы поставил вопрос еще более остро: возможно ли достижение такого рода договоренностей в Европе и Азии по отдельности? Непонятно, потому что и Европа изменилась кардинально, а Азия только выходит на международную арену.

– Какие шаги с двух сторон могут привести к снижению напряженности в Восточной Европе? Что может лечь в основу договоренностей?

– Я не вижу готовности к каким-либо договоренностям. Очень разные представления о том, что может снизить напряженность. Процесс, который, наверное, является ключевым – это российско-американские отношения, прежде всего в военной сфере, то есть, поддержание некоего общего силового баланса в Европе.

Заметным фактором становится поведение отдельных стран, которые раньше исключительно примыкали к кому-то и всё, а сейчас пытаются вести свою игру, как те же Украина или Беларусь. Соответственно, представление о том, что большие игроки способны взять и все решить между собой, как мне представляется, переживает некий кризис.

Пожалуй, более-менее осязаемая здесь сфера – это российско-американские отношения в военной области, то есть, когда военные, которые немного лучше понимают, что такое война и мир, принимают взаимные меры для того, чтобы снизить напряженность и избежать столкновений. Я бы сказал, что сейчас это главный канал и главное направление, на которое можно возлагать надежды. А рассчитывать сейчас на какие-то политические договоренности мне кажется бессмысленным.

Беседовала Мария Мамзелькина