«Кризис ядра капитализма»: почему США теряют влияние на глобальную экономику

В ожидании исхода президентских выборов в США аналитики прогнозируют ослабление рублю. Однако по мнению президента России Владимира Путина, важен не сам курс рубля, а его предсказуемость и стабильность. Между тем, в самих Штатах на фоне сложностей с подсчетом голосов прокатилась новая волна протестов и беспорядков. О том, как внутренние проблемы ослабляют влияние Вашингтона на мировой арене и в сфере экономики в частности, читайте в статье руководителя Центра политэкономических исследований Института нового общества Василия Колташова.

Неравноправный консенсус

В 1980-е гг. либеральные профессора поспешили сообщить о конце истории. Затем распад Восточного блока и СССР как бы подтвердил: старое ядро мирового капитализма укрепилось, его правила игры в экономике становятся всеобщими, даже как будто бы общепринятыми («Вашингтонский консенсус»), и так отныне будет вечно. Но ничего вечного не бывает.

В 2008-2020 гг. мировую экономику накрыл давно невиданный экономический кризис, но либеральная политическая однотональность мира становилась все менее похожей на полную однопартийность. Высшая бюрократия стран глобальной полупериферии (производственных экономик) не находилась в такой уж большой зависимости от Запада. Можно даже вспомнить, что к моменту большого кризиса 1973-1982 гг. и во время его действия «развивающиеся страны» и «страны советского блока» усилили свои позиции.

Поэтому «Вашингтонский консенсус» 1980-х гг. был не подчинением этих стран старым лидерам капитализма, а элитарной сделкой. Она оказалась под вопросом с приходом новой глобальной экономической турбулентности.

В сделке с властями стран полупериферии и периферии Запад пытался навязать им максимум зависимости от себя. На это работали советники и кредиты МВФ, Всемирного банка и правила ВТО. Но «Вашингтонский консенсус» все-таки являлся консенсусом, пусть и очень специфическим, обеспечивающим гегемонию США и их партнеров по G7 и потому неравноправным. Об этой стороне дела много писали уже в 1990-е гг. критики глобализации. Среди прочего они обращали внимание на привилегированное положение фермеров из Соединенных Штатов.

В самих США покладистость некоторых национальных администраций создавала ложное впечатление полной подконтрольности дел. За эту ошибку Вашингтон вынужден платить в настоящее время, так как ни Германия, ни Франция, ни тем более России, Индия и Китай не находятся в положении послушных подчиненных.

Внутренний кризис в США

Проблемы обострились в обстановке маневра, когда во второй срок президентских полномочий Барака Обамы был демонтирован «Вашингтонский консенсус» как таковой и началась кампания давления на другие страны.

В 2012-2016 гг. в Вашингтоне рассчитывали заменить старый неолиберальный консенсус новым типом соглашения. Он предусматривал вхождение избранной группы государств в Транстихоокеанское и Трансатлантическое соглашения о свободной торговле и большее подчинение тех, кто был за его пределами. Однако выяснилось, что на месте старого соглашения ничего возникнуть не может, а возможности и авторитет США ими переоценены. Проявился и внутренний политический кризис в Америке, который привел в 2016 г. к неплановому для финансовой элиты избранию на пост президента Дональда Трампа. Но к 2020 г. он, будучи чужим для американской неолиберальной верхушки, не сумел укрепиться во власти.

Снос памятников прежним героям Америки и массовое движение в США 2020 г. было подобно пене после волны. Этой волной являлась попытка повернуть США к новому меркантилизму – протекционистской и восстанавливающей индустрии политике; эту попытку предпринял Трамп, хотя в слабом подъеме этой волны лишь отчасти имелась его вина. Но была и другая волна: не только старания повернуть США к неомеркантилизму без социальных реформ (как еще при дорогом долларе мог себе это представлять производственный капитал?), но и попытки лево-либеральных по своим лидерам социальных реформ.

Все закончилось неудачей, в чем есть, конечно, и вина «великолепного Берни Сандерса». Потому в этой пене в 2020 г. обнаружились огромные возможности для манипуляций, но весьма мало сил для подлинной левой революции.

Трамп в этой обстановке не спасется от проблем, даже если его вновь изберут президентом, что может случиться на консервативной волне – ответной по отношению к нынешней черно-лево-либеральной. У него нет рычагов, и он по-прежнему ограничен сдержками и противовесами американской «демократии».

Успех партии демократов, кадры которой могут манипулировать всплесками низовой энергии, тоже не обещает США действенных рецептов против всей суммы проблем. Известно, что метод «разделяй и властвуй» будет работать на чернокожее население – вместо социальной политики для всех американцев будет социальная политика для «жертв рабства» и иных особых групп, тогда как моральное давление на «белых мужчин» будут усилено. Все это может случиться на фоне роста инфляции и напряженности в обществе, которому так и не смогли предложить выход из эпохи большого кризиса.

Таким образом, в США было две сильных реформистки настроенных общественных волны. От обеих осталась пена, а не готовые рецепты или обещание автоматических улучшений в экономике. Америка не усилилась, не устранила внутренние беды, не оказалась способной выйти на новый экономический подъем и потянуть за собой «развивающиеся рынки», а точнее весь мир. Это плохой финал большого кризиса, потрясения 1970-х гг США прошли куда лучше.

Такой разлад и явная неэффективность регулирования в ядре мирового капитализма не могла не ослаблять приверженцев западного пути, а на деле – твердого следования американским неолиберальным рецептам в странах полупериферии и периферии. И вот что было важнее всего: власти части этих стран почувствовали себя уверенней. Они получали все больше подтверждений, что гегемония США становится призрачной, а их влияние на финансовые и торговые дела в мире оказывается совсем не таким, как прежде. Важно было и то, что не стоило больше ожидать окончания кризиса в США и перезапуска роста мировой экономики на этой основе.

В Москве и Пекине должны были заметить, что их позиция в мире больше никак не может описываться как полупериферийная. Лидеры производственной полупериферии оказались в реальности без полновесного центра, без прежнего по силе притяжения экономического ядра.

Перестройка системы

Едва ли привычно будет описывать произошедшее дальше в терминах миросистемного анализа, так как произошел переворот в системе. Он случился под влиянием большого кризиса 2008-2020 гг., и на неолиберальную повестку подействовал, как медленный яд. В России и Китае начались социально-патриотические реформы, которым прозападная фракция элиты не смогла в 2016-2019 гг. воспрепятствовать. Не по силам оказалось ей и доказать, что ставка на развитие национального производства и протекционизм обречена без лояльности Запада. Влияние финансового капитала оказалось за пределами стран старого ядра капитализма, слабеет влияние производственного бизнеса и высшей бюрократии.

То, что в 2000-е гг. казалось прочной конструкцией, распалось в 2014-2016 гг. Но как бы трудно ни приходилось неолиберальной партии в США, как бы ни приходилось ей сбивать волны нелиберального реформизма, и как бы ни воевала она с администрацией Трампа (так сильно ею ограниченной), в странах периферии и полупериферии ей пришлось еще сложнее.

Получилось так, что несколько государств производственной полупериферии стало куда правильнее относить к новым центрам капитализма. Среди них однозначно были Китай и Россия. Потому работа по этим направлениям оказалась приоритетной: именно здесь неолиберальную партию пришлось оформить как оппозиционную, придав ей даже новые черты. Ведь вопрос стоял о перехвате власти.

На беду для Запада неолиберальная партия вообще была уже не столь сильной. Выветрилась вера в наличие у неё будто бы каких-то чудесных экономических средств; даже студенты-экономисты порой воспринимали её догматы как надоедливую дребедень из плохих учебников, никак с жизнью не связанных. Эти перемены произвел мировой кризис 2008-2020 гг. Чиновники все чаще воспринимали либеральных экспертов как нудных доктринеров с опасными и неубедительными предложениями, способными осложнить экономическую, социальную и политическую ситуацию где угодно. Поэтому и рецептура МВФ воспринималась как деструктивная, каковой она и была.

Долгие годы глобальный экономический кризис подсказывал правительствам новые, неомеркантилистские по духу – протекционистские, прагматические, развивающие внутренний рынок решения. Они были неприемлемы для финансовых структур центра и его политиков, но те теряли влияние на процессы. Хуже всего была их неспособность обеспечить новый экономический подъем. США и их партнеры не могли положить конец кризису и стать ядром нового роста, хотя вливали в финансовую систему беспрецедентные средства. В итоге ядро миросистемы расшатывалось, а степень свободы ориентировавшихся на его идеи и практики держав возрастала. И теперь мир не может стать прежним.

Василий Колташов, руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества