Турбулентность нарастает: политические итоги года для Армении, Азербайджана и Грузии

На границах ОДКБ нарастают кризисные явления, отметил 27 декабря генсекретарь организации Станислав Зась. Одним из вызовов безопасности остается нестабильность между Азербайджаном и Арменией, в урегулировании которой сторонам помогает Россия. В то же время, некоторые шаги в сторону нормализации ситуации в регионе были сделаны под конец года, включая ряд встреч армянских и азербайджанских лидеров на высшем уровне, переговоры Анкары и Еревана, а также запуск формата 3+3, пока без участия Тбилиси. В свою очередь, Грузию всколыхнуло возвращение Михаила Саакашвили. Политические итоги 2021 г. для стран Закавказья подвел ведущий научный сотрудник МГИМО МИД России, главный редактор журнала «Международная аналитика» Сергей Маркедонов.

Региональная безопасность: наследие 2020 г.

В 2021 г. на Кавказе не произошло коренных изменений. В значительной степени повестка дня для основных игроков, вовлеченных в региональные процессы, определялась итогами Второй карабахской войны. Они так или иначе пытались приспособиться к новым реалиям.

На первый взгляд, Азербайджану удалось то, о чем еще в начале сентября 2020 г. не отваживались писать самые оптимистичные сочувствующие политике Баку. Сломан статус-кво, державшийся 26 лет, под контроль взяты не пять, как предполагали в качестве первостепенной меры «Базовые принципы» карабахского урегулирования, а семь районов вокруг бывшей НКАО, а также Шуша, второй по величине город на территории Нагорного Карабаха. Именно в Шуше президенты Азербайджана и Турции в июне 2021 г. подписали Декларацию, выводящую стратегическое взаимодействие двух государств на новый уровень. В рекордные сроки построен и введен в эксплуатацию международный аэропорт в Физули. При этом Баку, а не Ереван пытается диктовать условия окончательного урегулирования конфликта, инициативой целиком завладела азербайджанская сторона.

С другой стороны, непризнанная НКР, пускай и в урезанном виде, существует. Люди, покинувшие эту территорию год назад в ходе боевых действий, возвращаются, а контакты Степанакерта с Ереваном сохраняются. Более того, армянская дипломатия не сняла вопрос о статусе Карабаха с повестки дня. При этом на территории, признаваемой мировым сообществом в качестве азербайджанской, размещены иностранные миротворцы – российские. По факту, ситуация вернулась на момент распада СССР, с той лишь разницей, что в спор Баку и Еревана вмешивается не агонизирующий центр распадающегося единого союзного государства, а страна, имеющая не только региональные, но и международные амбиции.

Именно Россия на протяжении всего 2021 г. пыталась удерживать лидерство в процессе модерации между армянской и азербайджанской сторонами. 11 января и 26 ноября в Москве и в Сочи появились два совместных заявления по перспективам урегулирования застарелого конфликта. И если в начале года российская сторона делала ставку на разблокирование транспортных коммуникаций как основной метод выхода из тупика, то затем стало ясно: вопросы безопасности по-прежнему остаются ключевой проблемой. Рост числа инцидентов вдоль армяно-азербайджанской госграницы за пределами Карабаха это отчетливо показал. Как следствие – активное вовлечение Москвы в посредничество по проведению демаркации и делимитации армяно-азербайджанских рубежей. Впрочем, и транспортные коммуникации Россия не оставляет без внимания, свидетельством чему служат два визита вице-премьера правительства России Алексея Оверчука, специально занимающегося этой проблемой, в Баку и в Ереван в ноябре и в декабре 2021 г.

По итогам второй карабахской войны произошло усиление позиций Турции на Кавказе, и в 2021 г. Анкара всеми силами старалась укрепить свое преимущество. Однако однозначно поддерживая Азербайджан, она практически сама устранила возможности для себя выступать в роли модератора, уступив это направление России.

Под занавес уходящего года турецкий МИД анонсировал новый виток армяно-турецкой нормализации. У Турции в декабре даже появился свой спецпредставитель по переговорам с Арменией: им стал 63-летний Сердар Кылыч, опытный дипломат, в разное время занимавший посты посла в США, Ливане и Японии, занимавшийся в министерстве иностранных дел взаимодействием своей станы с НАТО. Вскоре после этого определился и его визави с армянской стороны: им стал 31-летний Рубен Рубинян, чей послужной список не так велик, но зато идеологически он близок премьер-министру Николу Пашиняну.

Турция пытается играть на опережение, поскольку ее роль в постконфликтном статус-кво в регионе будет определяться, среди прочего, и уровнем нормализации отношений с армянской стороной. Естественно, Анкара понимает ее не как демонстрацию толерантности, а как продавливание своих собственных интересов. Турецкие дипломаты не раз озвучивали тезис о том, что нормализация тронется с мертвой точки, только когда Ереван и Баку серьезно продвинутся в деле урегулирования конфликта в Карабахе и вокруг него.

В начале 2021 г. казалось, что Запад как игрок ушел в тень. Призрак кондоминиума евразийских держав (Россия-Турция-Иран), апробированный в Сирии, казалось, заработает и на Кавказе. Однако Иран показал ограниченность своих ресурсов, хотя споры вокруг новых азербайджанских КПП спровоцировали напряженность в отношениях между Тегераном и Баку. Но к крупномасштабному конфликту это не привело, и в целом исламская республика явно осторожничает, а Турция и Россия занимают разные ниши в сфере дипломатии и безопасности. Москва выступает в роли ключевого модератора мирного процесса, а Анкара последовательно поддерживает Баку.

Запад прерывает паузу

Однако к концу календарного года Запад более активно заявил о себе. На полях саммита «Восточного партнерства» сначала председатель Евросовета Шарль Мишель, а затем французский президент Эммануэль Макрон провели переговоры с лидерами Азербайджана и Армении. Что обращает на себя внимание при анализе этих встреч?

Во-первых, наряду с российской появилась европейская переговорная площадка. К концу года Россия перестала быть эксклюзивным местом для встреч Алиева и Пашиняна. Во-вторых, ничего принципиально нового, что противоречило бы заявлениям в Москве и в Сочи, в Брюсселе не было придумано. Более того, и Мишель, и Макрон, по факту, поддержали усилия России и лично Владимира Путина.

Впрочем, обольщаться этим фактом не стоит. Действительно, глава Евросовета и президент Франции уходят от вопросов безопасности. Но на гуманитарном треке они, очевидно, хотят перехватить инициативу – и в деле освобождения военнопленных европейские политики уже попытались это сделать. Вообще, по части пиара и Мишель, и Макрон дадут фору российским дипломатам и военным, которым есть что сказать и которые не отбрасывают в сторону гуманитарную проблематику, но при этом вовлечены как в процесс демаркации и делимитации армяно-азербайджанской границы, так и в осуществление миротворческой миссии.

Однако в информационном плане Москва более пассивна, и могло сложиться ощущение, что на гуманитарном треке ЕС более эффективен, хотя стоило бы вспомнить, например, про миссию генерала Рустама Мурадова. Она имела место раньше инициативы Шарля Мишеля.

В 2021 г. на фоне попыток урегулирования армяно-азербайджанских противоречий в тень ушла Грузия, заявившая о своем нейтралитете в конфликте между двумя ее соседями. Между тем, эта страна продолжила усилия по укреплению взаимодействия с США. В октябре Тбилиси посетил шеф Пентагона Ллойд Остин. Стороны подписали «Соглашение об усилении обороноспособности и возможностей сдерживания». Оказавшись перед фактом усиления России и Турции на Кавказе, Тбилиси пытается наращивать взаимодействие с Западом. Сами же США пытаются, очевидно, «перезагрузить» свой внешнеполитический курс и провести оптимизацию своего присутствия в разных точках мира.

В последние несколько месяцев Вашингтон ограничивался гуманитарными инициативами на армяно-азербайджанском треке (освобождение военнопленных), однако американская пауза не выглядит как выход из игры. Наряду с наращиванием кооперации с Грузией США также проводят работу по повышению эффективности координации своих дипмиссий на Кавказе. Во многом ради этой цели состоялся визит Эрики Олсон, помощника заместителя Госсекретаря в ноябре 2021 г. в регион. В столице Армении она провела совещания послов США в трех закавказских государствах.

Складывается ощущение, что Вашингтон и Брюссель не мешают Москве заниматься минимизацией инцидентов вдоль армяно-азербайджанской границы, миротворчеством в Карабахе и в целом модерацией между Баку и Ереваном. Но по гуманитарному треку они с радостью перехватывают инициативу, особенно в информационном пространстве. И «молчание» Москвы в перспективе может дорого ей обойтись: полагаться на инерцию успешности миротворца и медиатора категорически нельзя, особенно, если принять во внимание временные ограничения для осуществления миссии в Карабахе, непрекращающееся взаимодействие Турции с США и ЕС и конфронтацию России и Запада, в которой и кавказский сюжет из-за малейших ошибок может стать поводом для упреков в нужное время и в нужный час.

Выборы похожие и разные

В 2021 г. в Армении и Грузии прошли избирательные кампании. На первый взгляд, между ними трудно найти что-то общее: в Армении избирали национальный парламент, а в Грузии – глав муниципалитетов и представителей местных законодательных собраний. Однако и в том, и в другом случае кампании роднит то, что они были попыткой преодолеть внутренние кризисы. К слову сказать, и в армянском, и в грузинском случае повестка-2021 была продолжением трендов предыдущего года.

Внеочередные выборы Национального собрания Армении были предопределены карабахской катастрофой: они были нужны обществу для определения легитимности правительства Никола Пашиняна. Никаких иных оснований для того, чтобы переизбирать парламент через три года, не было.

В Грузии местные выборы, по факту, были общенациональными. Их особенное значение было предопределено всем ходом и итогами парламентской кампании-2020, когда правящая партия «Грузинская мечта», одержав уверенную победу, признала данный результат, а вся разномастная оппозиция – от радикальных пронатовцев до евроскептиков и сторонников евразийского вектора – отказалась это сделать. Как следствие, многомесячные переговоры и выход на компромисс: если на муниципальных выборах правящая партия набирает 43%, внеочередным общенациональным выборам не быть. В противном случае Грузию ждали бы выборы депутатского корпуса уже через два года после предыдущей избирательной гонки.

И у Пашиняна, и у «Грузинской мечты» была непростая ситуация на старте кампаний. На армянского премьера сильнее всего давило карабахское поражение. На правящую партию в Грузии – фактор Михаила Саакашвили: сначала виртуально, а затем и реально, когда экс-президент, решив обострить игру, вернулся на историческую родину. Но власти обоих государств решили свои задачи.

Пашинян просто переключил оптику кампании с Карабаха на «бывших» и, апеллируя к этому, не скупясь на социальный популизм и антиолигархическую риторику, смог одержать верх. Оппозиция не смогла консолидироваться, найти новых лидеров, предложить что-то кроме слов об удержании Карабаха. И как итог – не просто победа власти, а возможность формировать правительство без коалиций с другими партиями. При этом все внешние игроки, понимая сложность работы с Пашиняном, осознавали также, что именно он – подписант совместных заявлений по Карабаху и мирному урегулированию. И поэтому отнеслись к его электоральному успеху в позитивно-нейтральном ключе.

В грузинском случае власти не стали играть в политкорректность. Арестовав Саакашвили, они одним махом решили задачу разрыва коммуникации между ним и его сторонниками, и оказалось, что одного только «ядерного электората Миши» для того, чтобы устроить ремейк «революции роз», недостаточно. Для многих перспектива возврата в «славное прошлое», когда западные партнеры величали Грузию «маяком демократии», оказалась хуже, чем пусть и не блестящее настоящее под руководством «Грузинской мечты». Сторонники экс-президента также просчитались в своих надеждах на вмешательство Запада. Правительство «Грузинской мечты» последовательно реализует курс на укрепление евроатлантической кооперации, и поэтому западные партнеры заботятся разве что о здоровье арестанта номер один и о соблюдении законности при проведении судебного процесса.

Таким образом, в 2021 г., на Кавказе не были открыты новые тренды. Скорее, предпринимались попытки осмысления реалий, установившихся в 2020 г. В центре этих процессов были Азербайджан, Армения, Россия и Турция. Запад, который, казалось бы, утратил интерес к региону, показал, что это не вполне соответствует действительности. Итоги второй карабахской войны принесли много неоднозначностей, касающихся не только региональной политики. 2021 г. перевернул представление о том, что любой армянский политик, готовый на уступки по Карабаху, не просидит в своем кресле и дня. Потерпевший катастрофическое поражение Пашинян сумел не только переизбраться, но и представить электоральную повестку, в которой карабахская тема не была центральной. Вся эта неоднозначность способствует сохранению турбулентности и непредсказуемости как в регионе в целом, так и в отдельных странах Кавказа.

Сергей Маркедонов, ведущий научный сотрудник МГИМО МИД России, главный редактор журнала «Международная аналитика»