«Ненужные выборы». Почему Европарламент не готов к переменам

В мае 2019 г. состоятся крупнейшие транснациональные выборы в истории: граждане ЕС будут избирать депутатов Европарламента. В преддверии голосования стартовали агитационные кампании крайне правых партий, желающих изменить существующий облик Евросоюза: так, например, о формировании альянса заявили Маттео Сальвини и Марин Ле Пен. Однако, как показывают опросы, значительная часть граждан не видит смысла идти на выборы. О причинах этого явления и о том, кому выгодно такое состояние вещей, читайте в статье руководителя Центра политэкономических исследований Института нового общества Василия Колташова специально для «Евразия.Эксперт».

В Европейском союзе, включая пока и Великобританию, в мае 2019 г. предстоят выборы в законодательный орган. Голосование пройдет по всем странам союза 23-26 мая. Явка едва ли будет высокой, так как граждане стран ЕС не считают эти выборы столь уж важными. Но это не единственная причина: европейская бюрократия, более заметная, чем 750 депутатов Европарламента, и наделенная реальными полномочиями, показала свою силу. Парламент ЕС выступил лишь местом, где говорят, но не решают. Он не был и не мог быть средоточием борьбы против политики еврократии. Она велась на уровне национальных государственных образований и не привела к успеху в 2013-2019 гг.

Уроки прошлого

Выборы в Европейский парламент 2014 г. проходили в непростой обстановке. Остро стоял вопрос о финансовой ситуации в Греции. Все еще вызывали беспокойство банки Испании. Во Франции рвались к власти враждебные еврократии национальные силы во главе с Марин Ле Пен. Создавалось впечатление, что европейские левые при лидерстве греческой «Сиризы» и молодого лицемерно-обаятельного Алексиса Ципраса способны на что-то повлиять. Впрочем, впечатление это было ложным, и европейские элиты знали – это спектакль. Дело осложнялось тем, что консервативный кабинет министров Великобритании был недоволен проваливающимся диалогом с Еврокомиссией и ЕЦБ по вопросу фунта стерлингов и выгод для британского капитала на континенте. И это при том, что никто так активно не выступал за экспансию ЕС на восток, как английские правящие круги.

Обстановка смягчалась удачным затягиванием переговоров ЕС и США о якобы почти уже созревшем подписании Трансатлантического соглашения о свободной торговле и победными рапортами чиновников Евросоюза о росте экономики и неминуемых улучшениях в жизни граждан.

Как показали события Второй волны мирового кризиса (2013-2016 гг.), ЕС мог держать равновесие, когда в других странах происходили девальвации и падали продажи.

В кампании 2013-2014 гг. значение имел и фактор проблемного юга еврозоны в целом. Уровень жизни в Греции и Испании если и не снижался более, то упал уже настолько, что местные критики ЕС фиксировали страшные и давно невиданные факты: многие семьи так обнищали, что им недоставало денег на еду, а дети перед школой частенько отправлялись к мусорным бакам – дома их кормить было нечем; зимой 2012-2013 гг. греки отапливали дома, сжигая мусор, чего прежде массового никогда не делали. Всюду в Европе росли критические настроения, что позволяло говорить о переходе евроскептицизма в более жесткое состояние, в евроотрицание. Оптимизм если где-то и ощущался в обществе, то был слабым. Но был слабым и протест.

Итог выборов 2014 г. был для ЕС совсем недурным. Используя консервативные, левые и центристские партийные маски, сторонники ЕС и роста неолиберальной политики в Европе по итогам 2013-2014 гг. сохранили контроль над Европейским парламентом.

И это едва ли было сложно. Оппозиция осталась крайне мала: еврократия получила возможность и далее умело манипулировать ею, тем более, что там никто против таких манипуляций не возражал. Особенно не возражал «вождь левых» Ципрас. В 2015 г. он помог европейскому порядку укрепиться, одновременно уничтожив в миллионах граждан стран ЕС иллюзорную надежду на мягкий путь исправления ситуации в Европе, на диалог «низов» и «верхов», на возврат социальной повестки и урегулирование бюджетно-долговых проблем без нового нажима на население.

Сегодняшнее состояние

В 2014-2019 гг. европейские правящие круги по максимуму использовали возможности, которые дали им выборы и недостаточная сила протеста. Это обещает им благоприятный исход выборов в мае 2019 г. Возможно, одни партии, израсходовав авторитет на национальном уровне, сменятся другими.

Внешне может произойти некоторый сдвиг в пользу риторических левых и рост влияния тех сил, которые либеральная пресса именует неофашистскими. По сути же выборы изменят мало.

И причина тому – неплохо сыгранная еврократией партия последних пяти лет, а заодно кризис критической повестки при одновременном равновесии в экономике Евросоюза. ЕЦБ держит нулевую ставку, что страхует финансовый сектор.

Первое, что сделали «верхи» ЕС после выборов 2014 г., была, видимо, активизация борьбы за Украину. В отношении Беларуси использовалось мягкое перетягивание, которое и в 2019 г. еще не дало определенного результата. За Украину боролись грубо. И если в 2014-2018 гг. ее олигархия так и не была отодвинута от власти, а следом и от всего самого ценного в экономике, то 2019 г. обещает здесь некоторый успех. Все это будет влиять не столько на избирателей, сколько на расстановку сил в среде тех, кого они будут выбирать.

ЕС расширяет сферу своего влияния за счет «диких территорий», лежащих на месте бывшего СССР, и потому ему не может быть замены – таково основное сообщение с украинского политического фронта. Взятие Украины усиливало праволиберальный элемент в европейской власти, хотя вставшие из-за этого проблемы ограничивали его активность. Потому санкционное давление на Россию было и остается умеренным. Политики всегда могут сказать недовольным гражданам, что они не провоцируют соседнюю державу, что они готовы к диалогу и ведут его. Ангела Меркель говорила об этом постоянно. В отношении стран Восточной Европы они могут нейтрально добавить, что те сами выбирают европейские ценности и порядок.

Все это игра. В Брюсселе едва ли после 2015 г. опасались потерять инициативу на восточном направлении. Больших проблем здесь не было, но внутренние выгоды процесс давал огромные: европейский избиратель устал от украинской темы, еще больше он устал от демонтажа социального государства. Но даже помыслить о разрушении Евросоюза он не мог, видя, как тот энергично расширяет свое влияние и, опираясь на энтузиастов ЕС из стран Восточной Европы, морально подавляет оппозицию. Он разоружил ее и своим успехом на британском фронте. Британские консерваторы не осмелились делать ставки в период выборов президента Франции. В 2016 г. они могли поддержать Ле Пен и выступить за новую сборку союза в Европе. Вместо этого они теряли время в переговорах, скромные результаты которых английский парламент никак не мог принять в 2019 г.

Ненужные выборы

Разрушение ЕС с Запада не состоялось. Зато еврократия показала способность не только давить сопротивление народа маленькой Греции, но и наказать за мятеж Великобританию. Эта грандиозная моральная победа не может не сказаться на избирателях в ЕС.

Зачем голосовать за критиков еврократии и «общего дома», если они все равно ничего не смогут сделать? Зачем, если они предадут надежды граждан, как Ципрас, или беспомощно сдадутся, как британские политические лидеры?

Разве можно после событий 2014-2019 гг. верить в возможность другой Европы, другого, равноправного и уважающего нации союза? Разве приходится сомневаться, что гегемония Германии в ЕС усилилась и прочна?

Потому, если прежде в Европе было сильно представление о выборах в Европарламент как малозначительном (мало что меняющем!) акте, то в последние годы оно только усилилось. Евро не был девальвирован, экономика если и не возобновила реальный и ощутимый рост, то осталась под контролем европейских чиновников и ЕЦБ. В 2011-2013 гг. ЕС балансировал на краю пропасти. В 2014-2019 гг. внешне отошел от нее, а в политическом плане элиты сыграли успешно. Они удержали Францию, и их ставленник показал возмущенной, плохо организованной массе «жилетов» немецкую твердость, с которой ранее уже познакомились греки. Сколько они ни митинговали, ни бастовали, ни требовали уважения к себе, местные власти шли на уступки лишь в малом, а еврократия – ни в чем. Это привело к определенному надлому в психике не только южан, но и других наций.

Все это весьма удобно для сохранения строя. Все останется по-прежнему после майских выборов в Европейский парламент. Возможно, какие-то оппозиционные партии проведут больше людей. Почему это не может быть с «Лигой Севера» в Италии или структурой Ле Пен во Франции? Парламент останется столь же безликим и управляемым из-за кулис. У противников ЕС нет повестки перемен, а итоги пяти минувших лет не обнадеживают. Однако это не конец истории. Еврократия как не имела, так и не имеет плана развития для народов Европы. Этот фактор остается долговременным. Он в конечном итоге решит судьбу ЕС. Вот только случится это, скорее всего, не через союзный парламент, а через выборы или иные события на национальном уровне.

Василий Колташов, руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества