Эксперты из России и Центральной Азии назвали риски санкционной политики США

Несмотря на все санкции, западные компании не хотят покидать российский рынок и охотно продолжают поставки. Транзитным коридором часто выступают соседи России, в частности, страны Центральной Азии. Однако Запад стремится добиться их отказа от сотрудничества с Москвой. При этом он готов давать любые обещания, заверяя, что поможет Центральной Азии преодолеть последствия своих же санкций. Так, «специальные назначенные офицеры по санкциям» из ЕС, Великобритании и США объясняли властям Казахстана, как контролировать поставки в Россию. «Евразия.Эксперт» выяснил, как США и другие западные страны оказывают давление на Центральную Азию, чтобы «оторвать» ее от России, и могут ли они предложить что-либо взамен.

Директор Центра исследовательских инициатив «Ma'no» (Узбекистан) Бахтиёр Эргашев:

– Какие инструменты влияния на Узбекистан и другие страны Центральной Азии есть сегодня у Запада?

– Торгово-экономические связи с западными странами, в том числе США, Германией, Великобританией, находятся на уровне, который нельзя сравнить с уровнем и объемами торговых связей Узбекистана с Россией, Китаем и Казахстаном. Рассмотрим пример Киргизии и США: Киргизия во внешней торговле Узбекистана по итогам первой половины 2023 г. занимает 2,5%, США – 2,2%. То есть, Киргизия как внешнеторговый партнёр Узбекистана играет бо́льшую роль, чем США. Это показывает, что на самом деле нет серьезных рычагов воздействия через экономику, через какие-то большие совместные предприятия, приостановив работу которых, можно было бы оказывать влияние на Узбекистан. Но есть другие инструменты, и они не менее опасны.

Узбекистан за последние 5-6 лет начал активно брать кредиты и займы у международных финансовых организаций – Всемирноого банка, Азиатского банка развития, Европейского банка реконструкции и развития, Международного валютного фонда. Это в первую очередь приводит к увеличению внешнего долга. Эти довольно большие заимствования становятся серьёзным макроэкономическим фактором, который влияет на темпы, динамику и форматы экономического развития Узбекистана. Конечно же, у стран Запада, которые контролируют эти международные финансовые организации, появляется возможность в определенной мере влиять на политику Узбекистана. Чем больше мы будем занимать на внешних рынках, тем больше возможности оказывать давление на Узбекистан будет у стран Запада.

Второе направление – это информационное воздействие. Страны Запада накопили огромный опыт в продвижении своих интересов при помощи инструментов «мягкой силы». В том числе – активной грантовой политики через различные государственные, полугосударственные, частные фонды, агентства. Они через свои грантовые программы и определённый пул людей, которые уже получали гранты, активно продвигают свои нарративы.

Журналисты, блогеры, лидеры общественного мнения, которые связаны с западными грандодателями – сила, которая продвигает интересы Запада в стране. Их на самом деле не так и много, но они активны в социальных сетях, информационном пространстве и хорошо организованы. Это своего рода тоталитарная секта, которая имеет одно видение, ориентируется только на него и жестко, даже агрессивно, противостоит любому другому мнению. Они, как стая шакалов, вместе нападают, огрызаются, реализуют информационные кампании, которые очень хорошо управляются теми, от кого эти люди получают финансирование.

– Насколько негативное влияние это оказывает на отношения Узбекистана и России?

– Когда анализируешь процесс того, как сейчас усиливается антироссийская деятельность тех или иных информационных пулов, которые созданы в странах Центральной Азии, нужно исходить из того, что это началось задолго до 24 февраля 2022 г. Просто раньше вся эта система, включающая учёных, историков, журналистов, представителей НКО, была ориентирована на борьбу со всем советским. Через антисоветскую истерию, через продвижение нарративов о том, что советский период развития страны – это только репрессии и проблемы. Эти нарративы активно продвигались и даже были закреплены в учебниках, как школьных, так и вузовских.

После 24 февраля 2022 г. эта политика приобрела агрессивный антироссийский, русофобский характер. Главный нарратив – «Россия – это страна-агрессор и всегда была агрессором, завтра может прийти с агрессией к нам». Это активно продвигается под самыми различными соусами, в самых различных форматах.

Сегодня я бы не говорил о том, что эта наглая информационная атака приносит существенные результаты. Я не вижу, чтобы это становилось общепринятым. Это всё пока сосредоточено в нескольких крупных городах. Проблема этих информационных компаний в том, что какими бы напористыми они ни были, они не могут отменить законов географии, законов логистики. Сотрудничество между Узбекистаном и Россией – это не прихоть какой-то группы людей, а железная закономерность, обусловленная географией, и оно будет развиваться.

Сегодня мы наблюдаем увеличение количества узбекско-российских совместных предприятий, предприятий с российским капиталом в Узбекистане. И каждый новый бизнес-проект между узбекскими и российскими бизнесменами – показатель того, что информационная война Запада не работает, во всяком случае, так, как им бы хотелось. Конечно же, отрицать вызовы и риски, связанные с усилением информационной войны, полностью нельзя.

– Что может предпринять Россия, чтобы нивелировать это влияние?

– Нужно работать, реализовывать практические проекты. Русофобские завывания в социальных сетях и в информационном пространстве всегда будут вторичны по отношению к реально реализуемым проектам, которые несут пользу для экономики двух стран.

Конечно, нужно продолжать реализовывать проекты в образовательной и гуманитарной сфере. Мне очень нравится та динамика, которая есть в области образования: увеличивается количество студентов из Узбекистана в России. В Узбекистане сейчас 14 филиалов российских вузов и есть планы открыть еще 7 до 2025 г. Это прекрасно, ведь это та основа, которая поможет преодолевать потенциальные вызовы.

Политолог, заместитель директора общественного фонда «Международный институт социологии и политики» (Казахстан) Марат Шибутов:

– Какие инструменты влияния на Казахстан есть у Запада? Существуют ли реальные рычаги, которые могут заставить Астану внедрить антироссийские санкции?

– Нужно учитывать, что большая часть экспорта Казахстана приходится на Евросоюз – примерно две трети всего экспорта. Соответственно, санкции на продажу казахстанского сырья сразу и сильно ударят по экономике. Еще один мощный удар могут оказать санкции против наших финансовых учреждений, в первую очередь, банков. Санкции сразу отсекают их от дешевого западного финансирования, а внутренних ресурсов казахстанского рынка не хватит, чтобы это компенсировать. Еще есть активы Нацфонда, золотовалютные резервы Нацбанка, размещенные вне страны – на них могут наложить арест. Уже этих трех инструментов хватает, чтобы ударить по нашей экономике так, чтобы она не оправилась.

Конечно, есть одно «но». Уровень инвестиций западных компаний в нашу экономику очень высокий и, фактически, санкции против нашего экспорта или на поставку оборудования бьют по самим западным странам. Еще есть возможность национализации. Это не панацея, но все же как-то удерживает ЕС и США от санкций против Казахстана. Хотя, уже видно, что политические интересы на Западе превалируют над экономическими.

– Оказывает ли это негативное влияние на отношения Казахстана и России?

– Если честно, то западные компании тоже не сильно хотят терять российский рынок, чтобы их заменили китайские конкуренты. Поэтому поток товаров все же продолжает туда идти, в том числе и через нас. Но не санкционных товаров, а товаров западных компаний, которые ушли с российского рынка. Поэтому торговля идет, и вряд ли будет прерываться. Однако угроза санкций – это все равно проблема для наших взаимоотношений, и это всегда надо держать в уме.

– Что может предпринять Россия, чтобы нивелировать это влияние?

– У нас набор экспорта во многом схож с Россией – ту же нефть ей самой особо некуда продавать, зачем ей еще наша. Экономика России больше нашей, но всего в 8-10 раз, что не позволит тащить нас на горбу. Поэтому единственный, кто может компенсировать нам ущерб от санкций – это Китай.

В марте-апреле 2023 г. Казахстан посетили сразу несколько высокопоставленных чиновников администрации США, которые требовали присоединения Астаны к антироссийским санкциям, обещая взамен $25 млн компенсации бизнесу на все пять стран региона и угрожая лишением доступа «на важнейшие рынки мира». Это дало понять, что у американцев нет никакого пряника, у них есть только кнут. То есть, никаких компенсаций нет, есть только угрозы санкций. Вот и все.

Руководитель аналитического центра «Стратегия Восток-Запад» (Кыргызстан) Дмитрий Орлов:

– Каковы инструменты влияния Запада на Кыргызстан? Есть ли реальные рычаги, которые могут заставить его внедрить антироссийские санкции?

– Самый главный инструмент – закон «О противодействии противникам Америки посредством санкций», тот самый CAATSA, который Штаты приняли в 2018 г. Если Штаты применят этот закон в отношении Кыргызстана, то республике грозят разного уровня ограничения доступа на рынки США, блокировка всех счетов кыргызстанцев в Америке, и даже полный запрет на сотрудничество.

Так называемыми «вторичными санкциями» Центральную Азию пугают с марта 2022 г. Уже несколько компаний из Кыргызстана под них попали. Более того: Кыргызстан вообще может ничего не делать, но все равно попасть под американский рестрикционный каток – так уж там все устроено. Но дело в том, что в республике сейчас идет обсуждение нового кыргызско-американского межправительственного соглашения, взамен того, что расторгли при президенте Атамбаеве в 2015 г.

Сейчас о его содержании никто ничего не знает – все базируется только на разного рода слухах. Пока это соглашение не подписано, вряд ли американцы будут делать резкие движения в отношении Кыргызстана, иначе они рискуют получить полностью враждебную страну. Однако угрозу рестрикций вполне можно использовать в качестве еще одного инструмента давления на власти Кыргызстана – чтобы те все же приняли американские условия и подписали это соглашение.

Ситуация в Кыргызстане плоха еще и тем, что за годы независимости внутри республики сформировались целые кланы из числа сотрудников всевозможных неправительственных организаций. Их главное занятие – имитировать на деньги США «гражданское общество». Учитывая характер их деятельности, эти НПО можно считать своего рода «агентами давления». Именно они сейчас в социальных сетях создают негативный информационный фон вокруг любых действий России, не обязательно только вокруг СВО.

Наконец, большую роль играет то обстоятельство, что Кыргызстан сильно зависит от внешней помощи, которую предоставляют республике Агентство США по международному развитию и прочие подобные структуры. Разумеется, это происходит в обмен на лояльность.

– Насколько это оказывает негативное влияние на отношения Кыргызстана и России?

– Россия остается главным инвестором в экономику Кыргызстана. Безусловно, по прямым иностранным инвестициям Китай сейчас опережает Россию. Но если взять так называемые «скрытые инвестиции», то картина будет сильно иной. Только мигранты ежегодно переводят в Кыргызстан около $2,5 млрд. Это больше, чем весь внешний долг Кыргызстана Китаю, который составляет почти $1,8 млрд.

К «скрытым инвестициям» России можно также отнести поставки горюче-смазочных материалов по льготным ценам. Самые необходимые для жизни товары Кыргызстан тоже получает в основном из России. И это не говоря уже о том, что Россия по-прежнему остается единственным гарантом безопасности Кыргызстана.

До тех пор, пока сохраняется такое положение дел, отношения Кыргызстана и России будут хорошими. Простой народ в массе своей настроен к России дружелюбно, либо, как минимум, лояльно, потому что все вышеперечисленное ему прекрасно известно. Что касается сетевых «либералов» и «националистов», то с ними все ясно: они любят комфорт и ненавидят копаться в причинно-следственных связях. Но они весьма активны в соцсетях, поэтому создается впечатление, что весь Кыргызстан настроен антироссийски.

– Что может предпринять Россия, чтобы нивелировать это влияние?

– Нивелировать в Кыргызстане чье-то влияние – китайское, британское или американское – Россия, в принципе, может. Но для этого в Кремле сперва должны ответить на главный вопрос: «Зачем нам Кыргызстан?». Если Кыргызстан России нужен, предстоит большая работа, чтобы «градус лояльности» республики по отношению к России был стабильно высоким. Потому что одно поколение, для которого Россия – всего лишь точка на карте, уже выросло. А ведь основную работу все антироссийские структуры ведут именно среди этого поколения.

Старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН Станислав Притчин:

– Есть ли у Запада реальные рычаги, чтобы заставить страны Центральной Азии внедрять антироссийские санкции?

– Если смотреть на ситуацию объективно, у Запада нет возможности заставить страны Центральной Азии присоединиться к полноценным санкциям. Россия – главный торговый партнер практически для всех стран региона, один из главных инвесторов. Соответственно, присоединение к тем ограничениям на торговлю, которые введены со стороны США, катастрофическим образом скажется на экономическом положении центральноазиатских государств. Однако, есть нюансы.

Часть стран Центральной Азии, опасаясь вторичных санкций, вводят ограничения на сотрудничество с Россией. Это в первую очередь финансовая сфера: большая часть центральноазиатских банков отказалась от использования платежной системы «МИР». Есть «рекомендация» со стороны Министерства финансов США, что это является нежелательным действием. И если ее игнорировать, эти банки могут попасть под санкции. Отключение от системы SWIFT, запреты на взаимодействие с западными структурами – это серьезный риск. Центральноазиатские банки также полностью выполняют ограничения на использование россиянами карт Visa и MasterCard. В рамках этих ограничений они заметно осложнили для россиян получение карт местных банков.

– Какие «болевые точки» в отношениях России со странами Центральной Азии могут использовать США, чтобы посеять разлад между ними? Как можно нивелировать эти риски?

– Глобально у России со странами Центральной Азии «болевых точек» нет. Конечно, Россию беспокоит, что есть проблемы с русским языком, с правами русскоязычного населения в странах региона. Существует разный подход государств региона к истории, особенно к общей. Но это тонкие рабочие моменты, которые решаемы. Наличие большой армии трудовых мигрантов в России, помимо тех бонусов, которые оно приносит экономике России и странам Центральной Азии, также является полем напряжения. Потому что когда несколько миллионов человек живет в другой стране, возникают разного рода казусы. Все эти вопросы находятся под пристальным вниманием общественного мнения.

Здесь нужно вести максимально открытую добрососедскую политику. Уже есть пример Узбекистана, когда с 2016 г. сфера пребывания узбекских трудовых мигрантов в России стала объектом сотрудничества двух стран по вопросам обеспечения их юридического статуса в России, обеспечения гарантий. Введен целевой набор, когда компании и ведомства обеих стран целенаправленно ведут подготовку кадров под определенные проекты. Серьезная комплексная работа позволяет снизить риски каких-то коррупционных схем, а для трудовых мигрантов – риски оказаться вне трудового поля.

– Какой эффект дают на сегодняшний день усилия США по «отрыву» Центральной Азии и Казахстана от России?

– В целом мы видим активизацию политики США в регионе. Саммит «С5+1» на уровне министров иностранных дел проводится гораздо чаще, приезжают различного рода высокопоставленные американские эмиссары. Основная задача – под предлогом активизации сотрудничества прощупать возможности для того, чтобы центральноазиатские государства снизили свои контакты с Россией.

В целом, несмотря на эти попытки, реальная ситуация и реальная экономика диктуют несколько другой характер отношений между Россией и центральноазиатскими государствами. Во многом мы видим рост торговли за последние годы. В условиях разворота России в сторону Востока происходит качественное улучшение взаимодействия между Россией и странами региона.

Относительно Казахстана мы видим, что в финансовой сфере осуществляется регулирование взаимодействия. Даже если представить, что вся активность российского и казахстанского бизнеса по выстраиванию сотрудничества находится в сфере регулирования США, это регулирование недостаточно эффективно. Ограничения не влияют на реальный ход развития экономических процессов.

Казахстан опасается санкций, но внешние рынки сами зависят от него. Казахстан – заметный игрок по урану, нефти, газу, цинку. Любые санкции негативно скажутся на мировом рынке, особенно в отношении производства урана, где доля Казахстана 42%. В Казахстане работает огромное количество транснациональных корпораций. Они, как правило, являются собственниками ресурсов, которые продают: ArcelorMittal, Shell и Chevron. Введение санкций против Казахстана будет означать введение санкций против западных компаний, что очень сложно себе представить.

Беседовала Ольга Вишняк