Елена Анисим: «В Евразийском союзе есть возможности продвигать белорусский язык»

В Беларуси недавно отметили первый месяц работы нового состава парламента. «Евразия.Эксперт» начинает цикл интервью с политиками, привлекшими к себе наибольшее внимание в ходе избирательной кампании. По итогам выборов в прессе заговорили об «оппозиционных депутатах» в нижней палате парламента, к числу которых относят и Елену Анисим, заместителя председателя Товарищества белорусского языка. Считается, что парламентарий сосредоточит свои усилия на продвижении белорусской культуры. В последнее время наблюдаются многочисленные спекуляции вокруг темы «мягкой белорусизации» в Беларуси. Кто-то возлагает на нее надежды, кто-то, наоборот, опасается. «ЕЭ» поговорил с Еленой Анисим о том, как следует продвигать белорусский язык, стоит ли вводить «карту белоруса» (по аналогии с «картой поляка») и запускать «план Бальцеровича», а также о том, как противостоять «экономической колонизации».

- Вы стали депутатом Палаты представителей. В чем вы видите свою миссию на ближайшие четыре года?

- Прежде всего, я шла в Палату представителей не столько из своего большого желания быть депутатом, сколько исполняя решение совета ТБМ (Товарищество белорусского языка) иметь своих представителей в парламенте Республики Беларусь. Исходя из предыдущего опыта, мы поняли, что в Парламенте некому отстаивать наши позиции относительно реального статуса государственного белорусского языка.

Мы выдвигали несколько кандидатур, но в итоге лишь я сумела попасть в Палату представителей от ТБМ. В нынешнем Парламенте членов ТБМ двое – я и Игорь Александрович Марзалюк.

В первую очередь, мы хотим, чтобы законопроекты поступали на государственном белорусском языке. Нужно исправлять ситуацию, когда основная масса всех законопроектов поступает на русском языке.

Также мы считаем, что в связи с тем, что ЮНЕСКО внесла белорусский язык в список языков, которым угрожает исчезновение, нужно безотлагательно принимать закон о государственной поддержке белорусского языка.

- Что, на Ваш взгляд, угрожает белорусскому языку и как бы Вы обрисовали существующую сегодня в стране языковую ситуацию?

- Когда прошел референдум 1996 г. (в ходе референдумов 1995-1996 гг. граждане Беларуси высказались, в частности, за союз с Россией и официальный статус русского языка – прим. «ЕЭ»), то люди совершенно по-разному восприняли его итоги. Многие посчитали, что теперь можно игнорировать государственный статус белорусского языка, но основная масса людей, особенно те, кто голосовал за равные права, предполагали, что будет возможность одинакового использования белорусского и русского языков в разных сферах – заполнять документы, писать заявления, учить детей.

Однако на практике оказалось, что, к примеру, осуществить обучение ребенка на белорусском языке – это сложно и требует от людей неких дополнительных усилий. В конце концов, отсутствие университетов с белорусским языком обучения тоже уменьшает необходимость белорусскоязычного обучения в школе.

В итоге действие этого закона, в который были внесены изменения, привело к такому положению вещей, которое не может считаться удовлетворительным. И об этом свидетельствуют те тренды, которые сейчас существуют в обществе. Идет активное позиционирование молодежи себя как белорусскоязычной, растет популярность курсов белорусского языка и других.

Это все, конечно, курсы общественные, но, тем не менее, их популярность свидетельствует о востребованности белорусского языка в обществе. Поэтому на сегодняшний день внесение некоторых изменений в закон о языках поспособствовало бы решению этого вопроса.

Дело тут не только в законе, но и в том, чтобы граждане так же понимали важность существования белорусского языка и его полноценного функционирования во всех сферах.

- Во времена БССР белорусский язык употреблялся намного шире. Тогда были государственные, чисто белорусскоязычные, радио и телеканал, да и позиционирование Республики даже в советском пространстве шло именно на родном языке. Сейчас же язык перестает быть средством коммуникации и переходит в символическое поле, когда его рассматривают как символ суверенитета. Это прекрасно, но мы на нем не говорим. Что можно с этим сделать?

- Мне кажется, что, прежде всего, нам нужно снять барьеры для использования белорусского языка. Если человек хочет дать своему ребенку образование на государственном белорусском языке, то он не должен думать о том, что ему нужно собрать 10-15 человек для того, чтобы открыть группу. Этим в границах законодательства, которое как раз и предусматривает равенство языков, должны заниматься государственные органы. Когда люди будут видеть, что нет никакой проблемы, тогда и сам этот процесс пойдет намного успешнее.

Необходимо, чтобы в Беларуси был университет с белорусским языком обучения. При сегодняшнем уровне технических средств обеспечения и информационных технологий это не такая уж большая проблема. Вопрос состоит лишь в том, чтобы осуществить это практически. Подобное образовательное учреждение можно создавать с учетом того, что мы присоединились к Болонскому процессу, чтобы те, кто будет здесь учиться, понимали, что они получат такое образование и знания, которые позволят им реализовать себя в современных условиях.

Было бы хорошо, чтобы у нас появился хотя бы один телеканал на белорусском языке, который с утра до вечера предлагал бы зрителям передачи по разным направлениям: новости, аналитические, культурные, научно-популярные и детские программы, спортивные трансляции и т. д. 

- Еще в начале ХХ в. практически все финны разговаривали по-шведски, но за какие-то 50 лет ситуация в корне изменилась. Сегодня, несмотря на двуязычие, большинство финнов разговаривает на родном языке. При этом никто в Стокгольме не рассматривает это как проявление антишведской политики со стороны Финляндии. Может быть, нам стоит воспользоваться этим финским опытом, особенно в свете того, что в России белорусский язык на фоне украинских событий зачастую воспринимается с подозрением?

- Большая проблема состоит в том, что языки у нас хоть и родственные, но при этом многие россияне не воспринимают белорусский язык как близкий. Когда люди из России первый раз сталкиваются с белорусским языком, они его не понимают. Конечно, если они владеют другими славянскими языками, то тогда им намного проще. Однако когда из всех славянских языков они владеют лишь русским, белорусский воспринимается ими очень тяжело.

- Не кажется ли Вам, что механизмы Союзного государства и других наших интеграционных проектов нужно использовать для продвижения белорусского языка не только внутри Беларуси, но и, например, в России? Почему бы не создать в рамках Евразийского союза национальные молодежные форумы, где молодежь могла бы изучать в том числе и белорусский язык?

- Вы затронули очень хороший вопрос, но он лежит уже в русле общегосударственной языковой политики. Нужно, чтобы государственные органы и те люди, которые работают в области идеологии, поняли, что и через белорусский язык может идти популяризация белорусского государства. Я считаю, что у наших посольств существуют для этого большие возможности. Продвижение и популяризация белорусского языка – это очень перспективное дело.

В той же России живет много белорусов. Возьмем, к примеру, Иркутск, где действует местное белорусское товарищество, которое проводит большую просветительскую работу. Нужно сказать, что отделения ТБМ существуют и в Санкт-Петербурге, и в Москве. Там есть люди, которые и говорят, и пишут на белорусском языке.

Более того, я могу привести пример, когда у меня учился один сотрудник российского посольства. Он выучил белорусский язык, но была проблема оценки его знаний. Потому что у нас на сегодняшний день нет официально утвержденного сертификата, подтверждающего уровень владения белорусским языком. В свое время ТБМ издало 6 книг для оценки уровня владения белорусским языком как иностранным. На сегодняшний день эту работу продолжает Республиканский  институт высшей школы, где, насколько мне известно, действует соответствующая государственная программа.

- Сегодня мы сталкиваемся с ситуацией, когда все отчетливее видна дезинтеграция белорусов зарубежья. Как Вы считаете, стоит ли государству вмешиваться в эти процессы и нет ли необходимости в некоем белорусском аналоге «карты поляка»?

Это сложный вопрос. В свое время ТБМ подавало в Министерство иностранных дел предложение оформить подобную «карту белоруса». Сейчас я уже не вспомню точно ее название, но суть была в том, чтобы каждый человек, который живет за границей, но при этом ощущает себя белорусом, имел бы возможность учиться в Беларуси и получить определенные льготы.

Важно понять, что мы часто упускаем из виду тот момент, что многие белорусы проживают на своей этнической территории, но в границах других государств.

Это большая проблема, которой практически никто не занимался. Так получается, что там зачастую живут люди, преданные своему отечеству. Они знают свою историю и являются очень перспективными в плане популяризации белорусской культуры. В определенном смысле эти люди могли бы стать голосом народной дипломатии. Очень часто они таковыми и являются, что мы можем проследить и в Латвии, и в Литве, и в Польше. Поэтому, конечно, эти вопросы нужно продумывать в русле общегосударственной, в том числе и языковой политики.

- Несмотря на то, что некоторые политологи называли вас депутатом «одного вопроса» – белорусского языка, вы довольно активно выступаете по вопросам экономической политики государства. Не секрет, что в этом году ВВП за 9 месяцев упал на 2%. Что, на Ваш взгляд, нужно предпринять для того, чтобы исправить существующую экономическую ситуацию?

- Необходимо задействовать наш человеческий капитал и тот мощный потенциал, который есть у белорусов.

Очень часто приходится слышать, что белорусов стоит лишь немного похвалить, отметить их положительные качества – и тогда они будут готовы совершить невероятное.

Сегодня мы сталкиваемся с тем, что людей зачастую незаслуженно обижают и относятся к ним неуважительно, грубо. Я говорю о нашей бюрократии. Это тот момент, который сводит все наши усилия к нулю, а порой и вовсе к отрицательным результатам.

Многие причитают, что у нас нет тех или иных ресурсов. Давайте исходить из того, что у нас есть, и думать, что мы можем с этим делать. Нам нужны компетентные экономисты, причем с разными взглядами.

У нас есть теоретики, но мы заинтересованы в том, чтобы у нас, условно говоря, был свой «план Бальцеровича». От этого плана экономического развития будет зависеть и то, какие законы мы будем принимать.

То же самое касается обозначения «точек роста». Мы все много про это говорим, но до сегодняшнего дня так и не определились с тем, в каких сферах и какие именно точки роста у нас возможны. У нас должно быть ясное понимание того каким будет наше завтра.

Завтра – это новые технологии, роботизация и т.д. Это уже совершенно иной уровень профессионализма. Но откуда взяться профессионалам, если на сегодняшний день, к сожалению, у нас такая экономическая ситуация, когда выпускник университета вынужден искать себе место работы, а зарплата не позволяет ему нормально жить?

Все это выхолащивает сущность образования и перекрывает кислород нашим молодым специалистам, которые вынуждены в итоге уезжать отсюда, поскольку не видят себе тут никакого применения.

Мы находимся в глобальном мире, где все уже настолько взаимопроникаемо, что нам никуда от этого не деться. К примеру, стоит задуматься о роли транзита и инвестиций. Потому что, допустим, на сегодняшний день инвестиции это не то, от чего мы можем однозначно выиграть. Очень часто инвестиции приходят только для того, чтобы занять у нас место, территорию. Мы от этого ничего не получаем.

К нам приходят со своими технологиями, со своими рабочими – фактически это экономическая колонизация. Поэтому и нужно думать, на чем мы действительно можем выиграть.

- Как могут быть задействованы те интеграционные проекты, в которых участвует Беларусь – ЕАЭС, Союзное государство или проект «Восточного партнерства» с ЕС? Где их место и способны ли они помочь Беларуси модернизироваться?

- Я думаю, что если задаться целью, то и в границах разных наших интеграций (ЕАЭС, СГ, СНГ) можно найти возможности как для продвижения белорусской культуры, так и для получения экономической выгоды.

На территории Беларуси сейчас запускаются предприятия, которые самостоятельно выходят на рынок ЕАЭС и работают там без посредников, что позволяет определенным образом получать прибыль. Но это отдельные проекты.

Все-таки Беларуси  достаточно сложно продвигать свои интересы в границах ЕАЭС, поскольку мы немного не равноценны в некоторых направлениях. Мы тоже стремимся заработать на сырье – на переработке нефти и на калийных удобрениях, но что касается некоего интеллектуального уровня, то это у нас практически не задействовано.

- Вы представляете Академию наук. Есть много нареканий, что НАН Беларуси не способна ничего генерировать, что это чуть ли не устаревший институт. На ваш взгляд, может ли Академия наук быть генератором новых идей и инноваций или все-таки нужно пойти по пути «шоковой научной терапии»?

- Говорить про всю эту структуру достаточно сложно, поскольку Академия наук объединяет разные отрасли. У нас работают как чисто теоретические институты, так и научно-исследовательские, и каждый институт приспосабливается к той ситуации, которая есть. Многие работают напрямую с промышленностью – это значит, что у них помимо теории осуществляется и научное внедрение.

Поэтому нужно выработать такой подход, чтобы там, где есть возможность соединения теории и практики, оба этих направления могли равномерно развиваться. При этом нужно понимать, что академическая наука является теоретической. Не стоит требовать от теоретических институтов, чтобы они занимались не присущими им вещами.

Вот, к примеру, Институт языкознания имени Якуба Коласа. Сейчас он находится в составе Центра исследований белорусской культуры, языка и литературы, но когда существует такая ситуация с белорусским языком, стоило бы, чтобы этот институт работал отдельно как юридическая единица.

В целом же, в отношении НАН Беларуси я полагаю, что перспективы есть. Сейчас мы видим, что приходят очень толковые молодые люди с горящими глазами. Тот факт, что сегодня они работают за совсем небольшие зарплаты и при этом стремятся реализовать себя именно как ученых, говорит о том, что перспектива действительно есть, и нам важно не погубить ее.

Беседовал Петр Петровский. Источник фото: https://sputnik.by/.