Новые «хранители рубильника»: Что стоит за усилением КНБ Казахстана Государственной технической службой

В конце июня казахстанское правительство приняло постановление «О некоторых вопросах Государственной технической службы», согласно которому эта структура была передана от Министерства информации и коммуникаций в ведение Комитета национальной безопасности (КНБ) Республики Казахстан. И хотя особого ажиотажа среди казахстанцев это событие не вызвало, комментаторы стали строить различные предположения – от расширения сферы влияния КНБ накануне транзита власти до опалы министра информации Даурена Абаева. Наиболее обеспокоенные граждане высказывали опасения, что со сменой «хозяина» эта структура будет использоваться для «политического сыска» в виртуальном пространстве. Поскольку до настоящего момента никаких официальных комментариев не прозвучало, попробуем разобраться: верны ли предположения наблюдателей и что стоит за этим решением?

Факты и ничего лишнего

Государственная техническая служба (ГТС) структурно состоит из системы централизованного управления сетями телекоммуникаций (ЦУСТ), единого шлюза доступа к интернету, службы реагирования на компьютерные инциденты и Центра мониторинга информационных систем.

Предприятие создано для поддержки деятельности в сфере информатизации, электронного документа и электронной цифровой подписи, в области связи и телерадиовещания. Миссией ГТС обозначено формирование, развитие и обеспечение безопасности информационного пространства и инфраструктуры связи страны.

Деятельность ГТС регламентируется Правилами взаимодействия и централизованного управления сетями телекоммуникации. В соответствии с ними ГТС имеет право: собирать и анализировать информацию о трафике в коммуникационных сетях, приостанавливать работу любых сетей и средств связи, в случае если они могут нанести ущерб национальной безопасности страны, а также обеспечивать приоритетность использования коммуникационных сетей и средств связи государственными органами при чрезвычайных ситуациях.

Для этого у ГТС есть все технические возможности, поскольку обмен трафиком в Казахстане осуществляется исключительно через казахстанских операторов связи, все каналы которых проходят через систему ЦУСТ.

По сути ЦУСТ – это «хранители рубильника», которым можно в любой момент отключить интернет, стационарную телефонную и мобильную связь, телевизионное вещание.

Кроме того, из правил следует, что ЦУСТ может действовать избирательно, например, ограничивать возможности получения и распространения информации для всех, кроме государственных органов.

При этом следует отметить, что функции СОРМ – Системы технических средств для обеспечения функций оперативно-розыскных мероприятий, не входят в компетенцию ГТС, следовательно, настороженность комментаторов по поводу слежки за оппонентами власти не оправдана.

Однако, несмотря на это, видно, что ГТС – довольно серьезная структура, имеющая очень широкие технические возможности. Она появилась в 2005 г. как подразделение «Казахтелекома» – национального оператора связи Казахстана и естественного монополиста на рынке коммуникационных услуг. Потом ГТС «кочевала» от квазигосударственных структур в госсектор и обратно, но с момента ее появления все «внезапные» отключения и блокировки сайтов на территории Казахстана эксперты связывали с ней.

Самой известной стала двухгодичная блокировка доступа казахстанцев к «Живому журналу» (ЖЖ), осуществленная в 2008 г. Ее целью было ограничение доступа к блогу Рахата Алиева (экс-зятя президента Нурсултана Назарбаева), бежавшего за рубеж от казахстанского правосудия. Вторая блокировка ЖЖ в Казахстане произошла в 2011 г. по решению Сарыаркинского суда г. Астаны. Ее причиной стали материалы, «содержащие пропаганду терроризма и религиозного экстремизма». На этот раз ограничение доступа казахстанцев в популярной блог-платформе длилось до 2015 г. Также неоднократно блокировались и популярные казахстанские Интернет-ресурсы.

Немного теории

Почему же власть так сильно хочет иметь «волшебную кнопку», отключающую интернет и связь? Дело в том, что четвертая промышленная революция, беспрецедентное по скорости и охвату развитие средств связи, зарождение глобального информационного общества привели к виртуализации политики, т.е. переходу политических процессов в виртуальное пространство. Этот феномен получил множество определений: сетевая политика, виртуальная политика, медиакратия, нетократия.  

Многие исследователи вполне серьезно полагают, что власть вполне может подменять реальную политику виртуальной.

Первыми этот феномен описали современные философы Ги Дебор и Жан Бодрийяр. По их мнению, люди утрачивают способность воспринимать реальность на основании знания и опыта. Вместо этого, реальность формируется новостной лентой и видеокартинкой. В результате – чувство утраты реальности гражданами, снижение критического восприятия информационного потока и возрастание опасности манипуляций общественным мнением.

Естественно, что открывшиеся возможности стали активно использоваться сначала в бизнесе, затем «информационно активными гражданами», а затем привлекли внимание политиков и общественных деятелей. Со временем данный тренд добрался и до Казахстана. Исследователь Марат Шибутов отмечает, что «в стране сформировалась целая группа «политиков», чьим единственным капиталом является их страничка в Facebook».

С этим не поспоришь. По сути Веб 2.0 позволил любому человеку иметь возможность не только формировать удобную для себя картинку дня, но и влиять на формирование этой картинки у других.

Окончательно потеряв монополию на распространение информации, власть пытается, во-первых, поставить под контроль ее использование, а во-вторых, ограничить возможность ее использования.

Именно в этом кроются корни таких решений, как приравнивание Интернет-ресурсов к СМИ, требование о регистрации сайтов, инициатива о создании «списка блогеров», создание квазиобщественных структур, их объединяющих, поправки в закон о СМИ, ограничивающие журналистов в получении и распространении информации, введение уголовной ответственности за распространение слухов и т.д.

Все это свидетельствует о двух вещах. Во-первых, об определенной растерянности государственных органов перед лицом новых вызовов глобализации и четвертой промышленной революции; во-вторых, о понимании потенциальных угроз.

В чем смысл передачи ГТС?

А теперь попробуем ответить на вопросы, поставленные в начале. Передача ГТС в КНБ, на наш взгляд, оправдана и логична. Оправдана потому, что в ряде случаев вмешательство технической службы, контролирующей связь и интернет, представляется практически безальтернативным. Такими случаями могут быть массовые волнения, кибератаки на стратегически важные Интернет-ресурсы, природные и техногенные ЧП. Представляется, что в силу своей силовой специфики КНБ будет более решительно использовать возможности ГТС.

Логичной эта передача выглядит исходя из того, что именно КНБ выполняет функции по обеспечению национальной безопасности, составной частью которых является безопасность информационная.

Еще один момент, на который хочется обратить внимание: в послании «Третья модернизация Казахстана: глобальная конкурентоспособность» Н. Назарбаев, отметив активизацию киберпреступности, поручил правительству и Комитету национальной безопасности принять меры по созданию системы «Киберщит Казахстана». Параллельно с КНБ работу над этим начало Министерство оборонной и аэрокосмической промышленности Казахстана. Оно разработало проект Концепции кибербезопасности РК, который, впрочем, был раскритикован специалистами. Тем не менее, этот проект стал первой концептуальной попыткой описать проблему безопасности информационно-коммуникационных технологий и обозначить отношение государства к ней.

Это еще раз подтверждает тезис о том, что власть озаботилась вызовами и угрозами, которые несет технологическое развитие.

Таким образом, напрямую связывать транзит власти или межэлитную конкуренцию с передачей ГТС в КНБ было бы некорректно, так как ее основная цель – получение государством возможности оперативно «отсекать» нежелательную, по его мнению, информацию и реагировать на инциденты в киберпространстве.

Антон Морозов, кандидат политических наук (Алматы, Казахстан)