Александр Рар: Прибалтика и Польша хотят обострения конфликта в Беларуси

ЕС и Беларусь вступили в санкционную войну: 2 октября члены ЕС все-таки согласовали список белорусских чиновников, против которых вводятся ограничения. Однако в него не был включен президент республики Александр Лукашенко, несмотря на усилия оппозиционного лидера Светланы Тихановской и ее активные встречи с европейским лидерами. 6 октября Тихановской удалось побеседовать с канцлером Германии Ангелой Меркель, в ходе чего она попросила германского лидера расширить европейские санкции против Минска. Насколько это сможет повлиять на ситуацию в Беларуси и какой еще помощи белорусская оппозиция может ожидать от ЕС, в интервью «Евразия.Эксперт» проанализировал старший научный сотрудник Института мировых тенденций (Потсдам) Александр Рар.

– Александр Глебович, как Вы оцениваете итоги встречи канцлера Германии Ангелы Меркель с лидером белорусской оппозиции Светланой Тихановской? Как встреча была воспринята немецкой общественностью?

– Немецкая общественность посмотрела на эту встречу и подумала, что в Беларуси еще не все успокоилось. Тут столько новостей, что ничего конкретного общественность не подумала.

Дело в том, что это был такой сигнал белорусской оппозиции и гражданскому обществу со стороны госпожи Меркель, что Европа в лице Германии по-прежнему заинтересована в поддержке демократии и прав человека в Беларуси. А также, что ЕС и Германия по-прежнему стараются заставить Лукашенко пойти договариваться с оппозицией, провести еще раз выборы на пост президента. На самой этой встрече ничего конкретного не произошло, там ведь невозможно было вести переговоры: для этого у белорусского оппозиционера Светланы Тихановской не было никакого мандата. Это сигнальная и символическая встреча.

– Тихановская активно выступает за введение санкций в отношении белорусского руководства. Насколько санкции и массовый отзыв послов эффективны для разрешения политического кризиса в республике?

– Что Европа может сделать? Она не может организовать там «оранжевую революцию», убрать Лукашенко через суды или какими-то политическими методами, а поддержать демонстрантов, дать какую-то финансовую помощь через какие-то неправительственные организации – может.

Европа может поднять свой моральный голос, и этому голосу также принадлежит и то, что послов отзывают назад. Немецкого посла, например, уже отозвали, и он на время вернулся в Берлин, хотя Лукашенко его из Беларуси не выгонял. Все это типичные инструменты дипломатии, о которых мы все знаем.

– Поддержка ЕС может выразиться в основном через финансовую помощь СМИ и неправительственным организациям?

– По закону Беларуси тоже нельзя отдавать деньги напрямую организациям. Скорее, это моральная помощь. Действительно, в Беларуси работают также и международные организации, которые стоят на стороне протестующих и демонстрантов, но такого вмешательства, политического противостояния и пропагандистской войны, как это было несколько лет назад в Украине, я не вижу, и думаю, что такого не будет.

– Беларусь симметрично отвечает ЕС санкциями. Кроме того, Минск возобновил переговоры с Москвой по дорожным картам интеграции в Союзном государстве, прорабатывает перевод транзитных потоков из Литвы в Россию. Если протесты так не увенчаются успехом, не боится ли Брюссель еще сильнее утратить точки соприкосновения с Беларусью?

– Да, так и есть. Европейские политики и дипломаты это понимают, особенно во Франции и Германии, чуть меньше – в Прибалтике и Польше (там все хотят «кулаками махать»).

В Германии хорошо понимают, что чем больше давление на Беларусь, чем жестче санкции против ее экономики, тем быстрее Беларусь будет отодвигаться в сторону России и тем реальнее станет объединение Беларуси и России в единое Союзное государство.

Европейцам это невыгодно. Они этого не хотят, они не хотят усиления России в первую очередь. Они все это видят, скрежещут зубами, но понимают, что невозможно до конца проводить жесткую политику в отношении Беларуси, как им хотелось бы.

– По мнению Тихановской, «когда Германия заявляет о своем намерении выступить в качестве посредника в переговорах между нашими властями и людьми в Белоруссии, это очень хороший знак для мира». Почему спустя 2 месяца после начала протестов идея о переговорах так и не была реализована?

– Это вопрос в первую очередь к Лукашенко в той ситуации, в которой он находится, когда против него уже не горстка людей, а действительно появилось «анти-лукашенковское» движение, у которого есть определенные к нему требования, причем, пока еще не страшные. Белорусские оппозиционеры не требуют выхода из Евразийского союза, тюремного заключения или суда над самим Лукашенко, они требуют лишь пересмотра выборов.

Тут нет никаких политических требований, экономических требований: они хотят, чтобы, с их точки зрения, преобладала справедливость. Как раз было бы удобно предложить или подсказать Лукашенко, чтобы он шел на какие-то переговоры: он же не может терять такую большую часть своего народа.

Это не тот человек, который порхает где-то наверху, а [тот, который] может всегда простым языком договориться со своим населением, со своим народом. Сейчас же он этого не делает: наоборот, показывает себя в военной форме и с «Калашниковым» в руках. Мне это кажется неприемлемым в этой ситуации, и я бы хотел, чтобы он пошел на переговоры через православную церковь, например, или через профсоюзы, общественные организации.

В Беларуси есть и те, кто не настроен против него, может смягчить ситуацию и наладить общий диалог власти с большой группой общественности, которая действительно во многом недовольна Лукашенко и его политикой.

– В ходе переговоров с представителями западных стран Тихановская делает особый акцент на необходимость финансовой поддержки Беларуси со стороны ЕС. Насколько тот готов к большим вливаниям в белорусскую экономику и на каких условиях?

– Германия давать напрямую денег не будет, а в Европейском союзе есть фонды, в которых лежат деньги. Например, на поддержку гражданского общества, на поддержку движения Европейского союза в Беларуси в рамках Восточного партнерства, которое сам ЕС инициировал как политическую стратегию. Какие-то деньги там есть, но на них, конечно, мало что можно сделать, если такие планы есть у оппозиции.

Я не знаю, зачем оппозиции нужны деньги. Они что, хотят призывать людей к забастовке, и иметь деньги, чтобы им за это платить? Тут нужно больше ясности. На какие-то акции протеста? Это было бы рассмотрено белорусскими властями, как вражеская атака со стороны ЕС.

Белорусская экономика пострадала от пандемии, так же как и экономики других стран. Что при этом помогает? Экономическая активность, открытие экономики, торговля. Я думаю, что в Беларуси есть возможности для инвестиций.

– Польша предложила создать стабилизационный фонд для Беларуси объемом не менее €1 млрд. Как Германия оценивает подобную инициативу?

– Если найдутся частные инвесторы, которые захотят в этот фонд вкладывать, правильно оценят и поймут все риски, в том числе политические, ведь деньги можно в таком случае быстро потерять, то «зеленый свет» им. Пока это все не продумано, и мне кажется, что во времена пандемии и коронавируса, когда все экономики очень страдают, и на спасение самого себя у Евросоюза денег особо нет, он, конечно, попытается их найти, но потрачены они будут на ЕС, а не на соседей. Поэтому Беларуси ожидать каких-то сладких подарков от Европы или какую-то большую поддержку не стоит.

– 5 октября Апелляционный суд Англии отменил решение Высокого суда Лондона, который признал президентство Хуана Гуаидо в Венесуэле. Если протесты в Беларуси не приведут к приходу к власти оппозиции, следует ли ожидать, что в Европе также пересмотрят возможное решение о признании Тихановской президентом?

– Тихановскую не признавали президентом. Это только отдельные круги в Литве или Польше так говорят, может быть. Никто не признает Светлану Тихановскую президентом Беларуси. Во-первых, никто не знает четко, сколько у нее было голосов на выборах, насколько сильна была ее поддержка, и насколько сегодня у нее она еще есть. Единственное требование к Лукашенко – провести повторные выборы.

Чтобы на него каким-то образом нажать и заставить его идти по пути договоренностей и переговоров с оппозицией, придумали этот момент непризнания Лукашенко президентом. При этом санкции против него не выдвинули: фактически это ничего бы не изменило.

Послы западных стран по-прежнему находятся в Беларуси. Если с Беларусью разговаривают на официальном уровне, то разговаривают, естественно, с администрацией Лукашенко по всем вопросам, дипломатию ведут с МИД Беларуси, где тоже сидят только люди Лукашенко. Поэтому тут, скорее, символика, а не санкции по существу.

Лукашенко может со всем этим жить достаточно спокойно, ему это никак не мешает. Он уже прошел такие же этапы раньше, когда против него выдвигалось столько санкций и было столько нажимов. Наверное, на протяжении последних лет 15 каждый раз после президентских выборов происходили скандалы, он сажал в тюрьму оппозиционеров, потом их выпускал, а на Западе пытались изменить ситуацию в Беларуси, но тоже не смогли этого сделать.

Беседовала Мария Мамзелькина