Досье: Новые направления сотрудничества России и Центральной Азии в нефтегазовой сфере

В начале июля на западе Казахстана случился серьезный блэкаут, когда на электростанции «МАЭК» подряд произошли две аварии. Были остановлены почти 5,5 тыс. газовых скважин, нефтеперекачивающие и водонасосные станции. Степень изношенности энергосистем республики достигла предела, а энергопотребление только растет. Резко увеличить генерацию сможет строительство АЭС, которое потребует нескольких лет. Возможна модернизация и строительство новых газовых электростанций – но Казахстан и Узбекистан приближаются к дефициту природного газа. Решить проблему может позволить сотрудничество с Россией, и в 2023 г. эта идея оформилась в договоренности между Астаной, Ташкентом и «Газпромом». Новые направления взаимодействия трех сторон в энергетике оценил эксперт Финансового университета при Правительстве РФ, ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков.

Дефицит газа в Центральной Азии и поставки из России

В Центральной Азии Россия ставит перед собой задачу расширить поставки энергоресурсов. Например, в Киргизию формально «Газпром» газ продает. Но это газ, который он же покупает у «Лукойла», и который «Лукойл», в свою очередь, добывает в Узбекистане.

Ранее ситуация на центральноазиатском рынке была совершенно иная. Страны региона в основном были экспортерами газа. Теперь добыча у них растет меньшими темпами, чем растет внутреннее потребление. Поэтому, например, в прошлом году и Казахстан, Узбекистан, которые являются крупными производителями газа, заявили, что скоро станут странами-импортерами. За счет того, что внутреннее потребление растет, а экспортные контракты они вынуждены продолжать выполнять, им самим нужно больше газа. И сейчас основная задача для России – занять эту нишу.

Мы видели, что этой зимой в Узбекистане газа откровенно не хватало. Люди мерзли, потому что на котельные приходило мало газа, и они не могли обеспечить нормальную температуру отопления. Люди выходили на улицу: готовили себе пищу, грелись у костров. В Ташкенте, по крайней мере, такое было. Пока в среднем по году Узбекистану газа хватает, но на пиковом потреблении, когда ударили морозы, сразу начались проблемы. То же самое происходит и в Казахстане.

Здесь есть ряд плюсов для всех. У России есть газ. Нам не надо разрабатывать месторождения для поставок в Центральную Азию. У нас есть совместная газотранспортная система. Вопрос только в заключении коммерческих контрактов.

В перспективе центральноазиатские страны хотят проводить дальнейшую газификацию. Особенно Казахстан, который постоянно говорит о необходимости газифицировать северо-восток страны и восток в целом. Остается вопрос, куда тянуть трубы, а где можно обойтись автономной газификацией. Последний вариант – это когда в конце трубопровода достаточно построить малотоннажный завод по сжижению газа и дальше уже в цистернах развозить его в населенные пункты.

В этом Россия тоже может помочь Казахстану технологиями. Россия строит очень много малотоннажных СПГ в разных регионах. Можно обсуждать кооперацию и сотрудничество в этом направлении. Но основной интерес для России – как можно быстрее выйти на центральноазиатский рынок, потому что это наиболее быстрый способ реализовать часть газа, который отправляли раньше на европейские рынки. Возможно, большим этот рынок не станет, но несколько миллиардов кубометров, а в перспективе 10-20 млрд, вполне можно продавать.

Конечно, многое зависит и от самих стран. Например, от того, насколько интенсивно Казахстан будет отказываться от угля и станет ли вообще это делать, будет ли он строить атомную станцию и так далее.

Транзит газа в Китай и Индию

Один из приоритетных проектов, которые обсуждаются в рамках «тройственного газового союза», – строительство газопровода из России в Китай транзитом через Казахстан, а не через Монголию. Этот проект только заявлен казахской стороной.

Если транзитная труба будет проложена через северо-восток Казахстана, то от нее можно проводить и газификацию региона. В то же время, это дополнительные поставки. Не нужно будет ничего строить с Запада на Восток, а можно просто провести ответвление от газопровода, который пойдет из России в Китай. Еще один экономический плюс для Казахстана в том, что за строительство транзитного газопровода заплатит «Газпром». А если строить газопровод исключительно для Казахстана, то оплата казахстанского участка легла бы на плечи самой республики.

Этот проект является конкурирующим для «Силы Сибири-2». Однако «Сила Сибири-2» – гораздо более подготовленный проект. Необходимые изыскания уже прошли, маршрут определен, подписано межправсоглашение. Поэтому не факт, что предложение казахской стороны будет реализовано.

Однако, если говорить о «тройственном газовом союзе», такая формулировка была выбрана исключительно из-за того, что Россия активно ведет переговоры и с Узбекистаном, и с Казахстаном. Но это все-таки не треугольник, а скорее серия двухсторонних отношений между Россией и Казахстаном, Россией и Узбекистаном. Совместных проектов пока тоже ждать не стоит.

Есть и другие газовые проекты, например, поставка российского газа через Центральную Азию в Индию. Обсуждается несколько вариантов: либо подключение к газопроводу TАПИ (Туркменистан – Афганистан – Пакистан – Индия), либо строительство газопровода из России через Центральную Азию до Туркменистана и далее через Иран и Пакистан в Индию.

Есть, конечно, очень много проблем. Проект ТАПИ испытывает сложности, потому что никто не может гарантировать безопасность афганского участка даже при участии России. Играет роль и фактор конкуренции российского газа с туркменским и иранским. Конечно, можно обо всем договориться, установить какие-то квоты. Например, по 33% будет поставлять каждая из сторон, что позволит создать некий консорциум поставщиков. Но это сложные переговоры.

Вдобавок, это довольно протяженный маршрут. Возникает вопрос, будет ли рентабельна поставка российского газа в Индию. Никаких практических шагов в данном направлении пока нет, проект находится, скорее, на уровне обсуждения и идей.

Поставки нефти и нефтепродуктов

Россия заинтересована в поставках нефти и газа, нефтепродуктов в Центральную Азию, потому что поиск новых рынков сбыта – стратегическая задача. В нефтяной сфере сотрудничество с Казахстаном является для России основной темой. Она заинтересована, чтобы казахская нефть шла на экспорт по ее территории, по системе Каспийского трубопроводного консорциума (КТК).

Россия здесь должна просто отстаивать статус-кво. У нее и у КТК «все козыри на руках», потому что это самый экономически выгодный маршрут для экспорта казахской нефти. Практически вся она идет именно по нему. Мы должны просто объяснять нашим партнерам, что периодические остановки КТК имеют объективные причины. Угроза безопасности (например, если недалеко от загрузочного терминала в Черном море нашли мину) – объективное обстоятельство приостановки работы. Экологической безопасностью мы также не можем пренебрегать.

Даже с учетом существенных продолжительных остановок в 2022 г., по итогам года КТК не так сильно сократил объем прокачки.

Любые попытки Казахстана найти альтернативу – в частности, посылать танкеры через Каспийское море отгружаться в Баку, а дальше на Грузию отправлять нефть по трубам – значительно дороже. К тому же, там нет мощностей для приема существенных объемов казахстанской нефти. Даже танкеров для перевозки 5-10 млн тонн казахстанской нефти на Каспии нет.

Нефть КТК не подвергается никаким санкциям. Ни эмбарго со стороны Евросоюза, ни потолок цен на нее не распространяются, так что в этом плане никакой ущерб Казахстану не грозит. Это мы должны постоянно подчеркивать и поддерживать наше сотрудничество в рамках КТК.

Мы заинтересованы в том, чтобы заниматься сбытом наших нефтепродуктов в страны Центральной Азии. Тем более, в Казахстане есть дефицит, а Россия готова предоставить качественное топливо в больших объемах, торговать по рыночным ценам. Сохранение транзита через Казахстан 10 млн тонн российской нефти в Китай тоже выгодно обеим сторонам. Хотелось бы сохранить подобные проекты.

Игорь Юшков, эксперт Финансового университета при Правительстве РФ, ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности