Отложенный ответ. Смысл контрсанкционной стратегии Москвы

Новые антироссийские санкции, введенные США и Великобританией, как и ожидалось, не остались без ответа. В июне Владимир Путин подписал закон «О мерах воздействия на недружественные действия США и иных иностранных государств». Документ носит рамочный характер, и принятие конкретных мер будет определяться президентом страны. Тем временем протекционистская политика США может стать причиной ухудшения их отношений с Евросоюзом, и для многих стран ЕС мягкая позиция России в вопросе контрсанкций может быть привлекательной.

Существует несколько слабых мест, куда российские контрсанкции могли бы нанести болезненные удары. Среди них избыточная популярность программных продуктов Microsoft, даже их монополия, американские лайнеры на российском рынке воздушных перевозок, патенты и интеллектуальная собственность. Публичный отказ признавать американские правила информационной собственности мог бы дать сигнал другим странам, поскольку Китай и многие другие государства пока обходят их молча.

Однако существует процесс распада сотрудничества США и ЕС, особенно далеко зашедший в случае Берлина и Вашингтона. Он, по всей видимости, наложил ограничение на резкость российского ответа. Другая причина в том, что Москва в целом заинтересована действовать медленно, не мешая ни проведению Чемпионата мира по футболу, ни общему вызреванию противоречий с США у других государств. Вашингтон же тут сам работает на обострение.

Политологи не могут забыть отказ Дональда Трампа от рукопожатия с Ангелой Меркель. Экономисты знают о взаимных претензиях к компаниям и продуктам. При этом Германия нанесла по американским планам удар еще до Трампа. Все это шаг за шагом ведет к отсоединению экономик Европы и Северной Америки, так тесно сплетенных при помощи Плана Маршала.

В 1948 г. эта история началась. Теперь, похоже, она подходит к концу.

Барак Обама мечтал войти в учебники истории как создатель нового кольца американской торговой, инвестиционной и управленческой мощи. После Первой волны кризиса (2008-2009 гг.) американские дипломаты добились создания Транстихоокеанского партнерства, но Германия заблокировала создание Трансатлантического партнерства. Дело дошло до уличных протестов в ФРГ. Немецкие политики и граждане в равной мере негодовали по поводу «партнерского» проекта США.

В Берлине решили: недопустимо ставить американские компании выше бюрократии ЕС и законов стран-членов, превращая их в привилегированных игроков на рынке. При этом от переговоров с США европейские представители не отказывались, «битву за Украину» 2013-2014 г., и «войну санкций» против России они вели в блоке с американцами. Разногласия же копились.

Противоречия США и Германии (формально ЕС) нарастали по нескольким линиям. Во-первых, вовлечение Украины в процессы европейской интеграции не обернулось значительными экономическими выгодами. В торговле ЕС с Россией вовсе имелись и немалые потери из-за ответных ограничений.

Петр Порошенко быстро смекнул, что два его новых стула для одновременного сидения называются ЕС и США. Это привело к тому, что и Вашингтон на Украине приобрел для американского бизнеса немного. Интересней же всего было то, как ЕС фактически сорвал американский план нового переворота. Украина получила безвизовый режим с ЕС, правда, дающий гражданам возможность трудиться большей частью нелегально, однако градус социального напряжения в стране несколько упал. На этом фоне в 2017-2018 гг. единый санкционный фронт Запада против России сохранился лишь формально.

Из Евросоюза в Россию ежегодно приходит порядка 50% иностранных инвестиций. Огромное значение имеет взаимная торговля, особенно поставка Россией углеводородов. Это ограничивает возможности ЕС по наращиванию санкций.

В условиях, когда торгово-промышленный протекционизм Вашингтона все более давит на Евросоюз, у того нет интереса усиливать санкции против России.

Однако в Москве, похоже, полагают: жестким прямым ответом на новые американские санкции не выйдет подтолкнуть ЕС к обострению отношений с США, тогда как сам конфликт Запада и России может разрастись. В итоге вместо болезненных для США, но резких и резонансных экономических контрмер была избрана стратегия «медлительного» ответа.

Правительство России не стало отвечать на американские и британские санкции. Оно передало вопрос в Государственную Думу, хотя могло действовать напрямую – декларировать ответ и комплекс мер, сохранив обычную для отечественной политики инициативу. Вместо этого вопрос был передан законодателям, и дело не только в том, что в России проходит Чемпионат мира по футболу и обострение отношений было быть на пользу только США и Великобритании. Дело, по всей видимости, в общем расчете на оттягивание нового обострения, уменьшении его остроты.

Противной стороне стараются не дать повода до тех пор, пока Германия и США не увидят: у них стало гораздо меньше общих интересов и куда как больше причин для конфликта.

Процесс этот идет и ставка, вполне возможно, делается на него. Пока же Владимир Путин подписал закон о контрсанкциях.

Что дает новый закон, кроме выигранного времени за счет его разработки, обсуждения и принятия? Во-первых, он подводит правовую базу под возможные ответные меры России. Они могут теперь принять вид следствия закона, а не плода политического решения. Закон при необходимости позволяет ссылаться на него как ограничитель в форме и сроках ответа на новые действия «коллективного Запада» в том или ином его составе. Закон можно изменить, и это дает правительству новый инструмент, с помощью которого можно воздействовать на иностранных партнеров и объяснять фирмам всю невыгодность «войны санкций». Закон радикально ничего не меняет в плане действующих контрсанкций. Вопрос о лекарствах и снятие иных ограничений на ввоз необходимых товаров чуда не делает.

Ничего не обостряя, но лишь давая сигнал возможного обострения, новый закон и вся процедура его принятия все же логичны.

Расчет, по всей видимости, делается на то, что США сумеют испортить отношения еще со многими государствами, и умеренная позиция Москвы будет для них привлекательна.

В итоге, хочет того Вашингтон или нет, будут строиться новые партнерства и обсуждаться не российские, но международные контрсанкции. Вашингтон тем временем вновь обостряет отношения уже не с ЕС, а с Китаем. Вводятся 25% пошлины на 1,1 тыс. видов товаров. И это тоже своего рода санкции, в результате которых экономический облик изменится до неузнаваемости.

Василий Колташов, Руководитель Центра политэкономических исследований