Почему в России такая низкая смертность от коронавируса

На днях много шума в медиаполе наделали публикации Financial Times и New York Times о якобы значительном занижении российскими властями статистики смертности от коронавируса. В ответ на требования МИД России издания отказались опровергнуть эту информацию. Как отметила официальный представитель ведомства Мария Захарова, такие публикации являются свидетельством дезинформационной кампании в отношении Москвы. О том, что дало западным журналистам почву для «сенсационных» выводов и как на самом деле обстоят дела с цифрами смертности в России, портал «Евразия.Эксперт» побеседовал с информационным аналитиком, сооснователем и редактором проекта «Ватфор» Сергеем Полетаевым.

– Недавно газеты Financial Times и New York Times выпустили материалы о том, что в России очень низкая статистика смертности от коронавируса. Мало кто удивился объяснению, которое нашли журналисты изданий – естественно, цифры просто занижаются, естественно, намеренно. Давайте начнем с того, сколько всего тестов в России делают на коронавирус.

– Для начала, я – не вирусолог и не эпидемиолог, а аналитик информации. Говоря о цифрах, я за них ручаюсь, а суждения о самой болезни – это пересказ мнения соответствующих специалистов.

Итак, к цифрам. По общему числу тестов Россия сейчас находится на втором месте в мире: у нас проведено 7,3 млн тестов. Лидером являются США – у них 12,3 млн, но в Штатах значительно больше населения. Дальше по общему числу тестов идут Германия, Испания, Италия, Великобритания.

Если же брать число тестов на единицу населения, то в России эта цифра выше, чем в Штатах. У нас проведено максимальное количество тестов среди десятки стран с наибольшим числом выявленных случаев коронавируса – выше этот показатель только в Испании.

Тестов у нас с самого начала делали много и с каждым днем все больше и больше. Впрочем, количество тестов увеличивается везде в мире, и приведенные цифры уже могли устареть. И хотя к качеству наших тестов были претензии, тем не менее, именно благодаря количеству у нас такое большое число выявленных заболевших.

– В начале пандемии некоторые западные СМИ писали, что в России занижают количество больных. Потом выяснилось, что не занижают. Теперь пишут, что занижают смертность. New York Times и Washington Post подозревают только Россию?

– Нет, «лишние» смерти находят во всем мире. В том же New York Times опубликован обновляемый материал (последнее обновление 18 мая), согласно которому по всему миру обнаружено 74 тыс. «лишних» смертей. Откуда берутся эти цифры? Постепенно выходит общая статистика по смертности, то есть без детализации по причинам: «в апреле у нас умерло столько-то, средняя цифра за несколько лет столько-то». Авторы материала взяли данные по разным регионам и свели в таблицу. В демографии это называется балансовый метод подсчета, и им пользуются, когда нет возможности посчитать всех поименно. Это неплохо работает, главное, чтобы методика подсчета для всех стран были одинакова.

Так вот, если мы берем эту таблицу, то выясняется, что в Великобритании (по подсчетам New York Times) более 16 тыс. «лишних» смертей. По диагнозу COVID-19 в Великобритании умерло 36,5 тыс. человек, а превышение над среднегодовыми уровнями – 53,3 тыс. человек. Значит, 16,7 тыс. умерло в этом месяце «лишних», у которых нет диагноза. Во всех странах, наиболее пострадавших от эпидемии, такие цифры: в Италии – 10,9 тыс., Испании – 6,4 тыс., во Франции – 4,9 тыс. В одном только Нью-Йорке 4,3 тыс. «лишних» смертей, при том, что общий рост смертности – 277%. В то же время, по Москве из этой же таблицы – 1 тыс. «лишних» смертей.

– Как в таком случае сопоставлять динамику заболеваемости в разных странах?

– По сути, любые сопоставления сейчас – это спекуляция. Цифры, которые даются и которые идут в общемировую статистику, разделены на три категории – это данные по выявленным, по умершим и по выздоровевшим. К выздоровевшим меньше всего вопросов – это люди, у которых сначала был положительный тест, а потом, через какое-то время, отрицательный. Дальше цифры по скончавшимся. В одних странах, даже если у скончавшегося пациента нет подтвержденного теста, но есть симптомы, его записывают в статистику по COVID. В других – наоборот, нужен подтвержденный тест на COVID.

Притом, задним числом выясняется, что какие-то огромные пласты информации не были учтены. Выяснилось, что в Италии вообще не записывали в статистику умерших в домах престарелых, а оказалось, что там – сотни человек. Жители домов престарелых не проходили тестирование на коронавирус и в итоге не имели официального диагноза. Получается, их просто упустили, и в этом не надо искать никакого умысла – это объективный «бардак», неизбежный в данной ситуации.

Таким образом, показатель по смертности во всем мире будут уточняться уже задним числом: об этом говорит и итальянский пример, и китайский.

К китайцам и их статистике очень много вопросов, но в середине апреля даже они добавили к своей статистике 1,2 тыс. человек, когда пересмотрели диагнозы.

Выводы о том, каким был удар эпидемии в разных странах и каковы были последствия, можно будет сделать, только сопоставляя статистику по смертности, то есть, используя балансовый метод.

Пока можно делать только предварительные выводы. Во-первых, эпидемия еще не закончилась. Во-вторых, сама статистика неполная. Например, вышла статистика по Москве за апрель, по которой утверждается, что в апреле 2020 г. умерло на 18 % или на 1,7 тыс. человек больше, чем в апреле 2019 г. Вопрос: почему сопоставляют с апрелем 2019 г., а не с апрелем 2018 г., когда превышение 9%? Эта цифра плавает год от года.

Кроме того, если сравнить московский апрель 2020 г. с мартом и февралем, то суммарные цифры за 2020 г. все равно меньше. В этом году была очень теплая зима, и умерло за зиму в Москве намного меньше народу, чем в предыдущие годы. Так или иначе, эти московские 18% разительно отличаются от мировых центров эпидемии, мы поговорим об этом ниже. За последние 10 лет самый серьезный всплеск в Москве случился летом 2010 г., когда была аномальная жара. Тогда смертность в Москве подскочила на 50-60%. Вот это было серьезно. Сейчас даже близко к этому ситуация не подошла.

– И все-таки, почему в России такая низкая статистика по смертности? Мы сейчас не о вопросах вирусологии, а о вопросах общедоступных фактов, статистики. Как это объяснить?

– Рассмотрим теперь третий показатель – число выявленных заболевших. Россию постоянно сравнивают со странами, которые оказались в центре эпидемии – это Италия, Испания, США, Великобритания. Вопрос: на каком основании это делают? Я таких оснований не вижу. Единственное основание – это то, что у нас число выявленных сопоставимо с этими странами. Почему такое число выявленных – повторюсь, по моему мнению, это из-за того, что у нас делается сравнительно много тестов. В Москве (данные на 14 мая) было сделано 1,3 млн тестов на 12 млн населения (вместе с Подмосковьем – 1,6 млн, население около 20 млн). Сравним со штатом Нью-Йорк, в котором население 19,7 млн, там тестов 1,3 млн. Соответственно, вопрос почему в Нью-Йорке умирает больше, чем у нас? Ответ: да просто потому, что там больше больных, которых еще не выявили. Потому что Нью-Йорк – один из реальных эпицентров эпидемии, в отличие от Москвы, в отличие от России в целом.

На первый взгляд, цифры ставят в тупик: в России 270 тыс. заболевших, а умерло 2,5 тыс., а, скажем, в Испании тоже 270 тыс. заболевших, но умерло 27 тыс. Если говорить слово «заболевшие», то объяснить это очень сложно, невольно задумаешься, а не скрывают ли власти? Если же мы добавим слово «выявленные», то все становится на свои места: просто в России, в частности, в Москве, лучше поставлено выявление, на порядок лучше. Вот и получается, что эта цифра обманчива. Сравнивать число выявленных в разных странах бесполезно, это в первую очередь показатель качества работы службы выявления, а не собственно масштабов эпидемии.

– Как обстоит ситуация с аналогичной статистикой в других крупных городах мира? Как Москва вообще выглядит на фоне остальных?

– Как правило, публикуется сводная статистика, а не отдельно по городам, поэтому такие подсчеты приходится делать вручную. Итак, давайте по методике наших оппозиционеров все «лишние» московские смерти не глядя запишем в COVID. Мы получим 1800 смертей за апрель против 3807 только официальных, скажем, в Лондоне. Учитывая, что диагнозов в Лондоне на 1 мая было в два раза меньше, чем в Москве (24 и 57 тыс. соответственно), мы получим разницу в шесть раз. Еще раз, это все «неучтенные» смерти в Москве против только официальных в Лондоне. Если же по примеру Москвы брать все «лишние» апрельские смерти в британской столице, разница получится в 10 раз и более.

В целом, в этом апреле в Москве смертность подскочила на 10-18 %. В Нью-Йорке – на 400%, в Лондоне – на 135%, в Париже – на 137%. Вот это реальные эпицентры эпидемии, места, где действительно плохая ситуация.

Мой вывод из этих цифр – процент выявленных в Штатах, Испании, Великобритании, Франции значительно ниже, чем у нас, реально болеют или уже переболело у них в разы больше – быть может, миллионы.

Если же мы не будем сравнивать Россию с «лидерами» эпидемии, а возьмем такой показатель как число умерших от COVID на 1 млн населения, то поймем, что по нему Россия ничем не отличается от соседей. В этом списке мы между Арменией и Белоруссией – это 17 человек. В Испании – 500 человек. И хотя это оперативная статистика по смертям с подтвержденным диагнозом, а ее недостатки мы обсудили выше, она все равно в первом приближении дает понимание масштабов эпидемии в той или иной стране.

Беседовала Мария Мамзелькина