«Северный поток-2» закрепит доминирование России на газовом рынке ЕС – эксперт Оксфордского университета

В августе Иран объявил об открытии в Каспийском море нового месторождения газа с запасами, эквивалентными четверти объемов сверхгигантского месторождения Южный Парс. В планах разработчика участка – занять 20% европейского газового рынка. Сможет ли Иран потеснить оттуда Россию и насколько перспективным является разработка нового месторождения, в интервью «Евразия.Эксперт» проанализировал старший научный сотрудник Оксфордского института энергетических исследований Стивен О'Салливан.

– Иран объявил об открытии уникального газового месторождения в Каспийском море и нацелился занять до 20% европейского газового рынка. Первоначальные оценки показали, что запасы месторождения Чалус составляют около 3,4 трлн куб. м. Как Вы думаете, станет ли Иран новым газовым гегемоном и что это означает для Евразии?

– Хотя нужно будет подождать более поздних и точных оценок извлекаемых запасов, которые в конечном итоге могут оказаться значительно ниже, чем цифры, до сих пор приводившиеся в заголовках, нет сомнений в том, что иранская сторона рассматривает это как крупное открытие. Его сравнивают со сверхгигантским месторождением Южный Парс, совместно используемым с Катаром, где оно называется Северным месторождением.

Мы должны помнить, что Иран уже является крупным держателем запасов газа, по оценке BP (транснациональная нефтяная компания, ранее - British Petroleum - прим. ред) – вторым после России по величине с 32 трлн куб. м запасов газа. Таким образом, остается вопросом, насколько это изменит общие перспективы Ирана, поскольку он уже является одной из мировых газовых сверхдержав. Единственной областью, где Иран не является газовой сверхдержавой, является экспортный рынок. Большая часть добычи иранского газа (251 млрд куб. м в 2020 г.) фактически используется внутри страны – около 93% – и только 16 млрд куб. м продается в Турцию, Ирак и другие страны.

Недавно открытое месторождение может позволить Ирану увеличить объемы экспорта газа. Однако многое будет зависеть от будущего санкций против страны, которые подавляют развитие нефтегазовой отрасли и интерес на других рынках к природному газу из Ирана, [повышают] стоимость доставки газа из новых месторождений на новые рынки.

– Выгодно ли России развитие месторождения Чалус? Если этот проект будет реализован, насколько пострадают ее интересы в Европе?

– Это может быть выгодно, но пока судить еще очень рано. Безусловно, и Россия, и Китай выразили заинтересованность в оказании помощи иранской стороне, хотя это может быть скорее отражением стратегических целей по развитию более широких отношений с Ираном. Китай является крупным потребителем газа, и если Иран займется экспортом СПГ, Китай, несомненно, имеет потенциал стать серьезным потребителем иранских объемов. Позиция России более сложная.

Европа является основным экспортным рынком «Газпрома», и предположения о том, что объемы Чалуса могут обеспечить до 20% европейского спроса, могут создать проблему для российского экспорта, поскольку более трети спроса на газ по всей Европе обеспечивается Россией в виде трубопроводного газа и СПГ. При этом спрос на газ в Европе, кажется, вышел на плато, если не вступил в период мягкого снижения в последние годы. Содействие выходу еще одного конкурента на европейский рынок поставок газа может быть не в интересах России, и Иран, продвигающий СПГ в качестве своего нового продукта, в конечном счете может оказаться для нее лучшим исходом, поскольку это не будет так прямо подрывать ее доминирующее положение на европейском газовом рынке.

Однако, стоит отметить, что в 2019 г. Иран и Россия подписали соглашение, в котором Каспий был переименован в «море» вместо «озера», что уменьшило долю Ирана в ресурсах Каспия, а также отдельное 20-летнее соглашение, предоставляющее России существенный контроль над экспортом иранского газа. Если мы добавим к этому предстоящее завершение строительства трубопровода «Северный поток-2» из России в Германию, то в совокупности это потенциально обеспечит значительную степень российского влияния на поставки газа в Европу.

– Если это месторождение все же будет разработано, каким маршрутом газ пойдет в Европу?

– Довольно трудно быть уверенным в том, что Европа хочет или нуждается в большем количестве природного газа и трубопроводов для его транспортировки, учитывая заявления о желании сократить использование как углеводородов в целом, так и природного газа. Из-за этой неопределенности попытки предсказать или предложить маршрут, который можно было бы задействовать для доставки природного газа из Ирана в Европу, представляют определенную сложность.

– А сама Европа заинтересована в том, чтобы из Ирана был построен газопровод, на Ваш взгляд?

– Захочет ли Европа получить газ? С одной стороны, разнообразие источников поставок, очевидно, является плюсом для европейских стран. Однако ЕС, в частности, стремится к будущему без углеводородов – и это включает природный газ, спрос на который, как ожидает Брюссель, снизится в будущем, поскольку возобновляемые источники энергии и тому подобное вносят все больший вклад в энергоснабжение континента.

Таким образом, хотя разнообразие поставщиков – это хорошо, фактический спрос на газ в Европе не может гарантировать целесообразность разработки потенциально дорогих газовых месторождений.

– Может ли Китай инвестировать значительные средства в это иранское месторождение?

– В конечном счете именно потребители газа будут платить за проекты по разработке газового месторождения и связанной с ним инфраструктуры трубопроводов и насосных станций. Вопрос в том, кто готов это финансировать. На первый взгляд, и Россия, и Китай выразили готовность помочь Ирану в развитии. С точки зрения Китая это могло бы быть привлекательным, если бы он захотел импортировать СПГ от нового поставщика. Трубопровод в Китай может показаться дорогостоящим путем на рынок. В зависимости от того, насколько важна для Китая надежность поставок, может возникнуть интерес со стороны Пекина, хотя более вероятным вариантом поставки дополнительных объемов газа в Китай, скорее, будет второй трубопровод «Сила Сибири».

– А что случилось с проектом Nabucco? Могут ли европейцы возродить его?

– Nabucco представлял собой проект трубопровода для транспортировки газа из Азербайджана, Ирака, Ирана и так далее через Турцию до европейской газовой сети в Австрии. Он конкурировал с Трансадриатическим трубопроводом, который в конечном итоге был выбран для доставки газа из региона на европейский рынок через подводное соединение между Грецией и Италией. Поскольку Азербайджан не выделил объемы газа с месторождения «Шахдениз» для Nabucco, этот проект стало невозможно завершить, и от него отказались.

Более фундаментальный вопрос заключается в том, следует ли вообще возрождать подобный проект. С завершением «Северного потока-2» нужно ли Европе больше вариантов поставок газа? Если это так, являются ли эти варианты поставок экономически эффективными для европейских потребителей? Повлияют ли санкции в отношении Ирана на развитие месторождения и инфраструктуры, можно ли примирить все конкурирующие политические интересы с коммерческими для создания проекта, который будет выгоден для всех вовлеченных сторон?